Темный полдень - Весела Костадинова

дикому отшельнику, который вызывал во мне и раздражение и опасения одновременно. Но именно на его кухне — удобной, функциональной и уютной, я чувствовала себя по-настоящему комфортно!

Здесь не было навязчивой роскоши и холодной стерильности, как в жизни Баринова. В этом доме каждая вещь была подобрана с практичностью, без излишних украшений и вычурности. Не было и Диминого стремления к идеальности и чистоте, когда всё должно быть расставлено по своим местам, словно под линейку. В доме Андрея чувствовалась естественность, как будто он принимал хаос вокруг себя и не пытался его подчинить.

В какой-то момент мне показалось, что я слышу, как Андрей топит баню. Звук льющейся воды, тяжёлые шаги по полу — всё это казалось странно домашним, даже привычным, словно мы не два чужих человека, столкнувшихся на грани чужих миров, а что-то гораздо большее.

Когда Андрей вернулся, его волосы были слегка влажными от пара, черные чуть вьющиеся пряди падали на лоб, и в воздухе витал аромат сосновых дров, смешанный с тем же терпким запахом, который я уловила в его куртке. Он остановился в дверях кухни, несколько мгновений наблюдая за тем, как я готовлю, прежде чем его губы едва заметно дрогнули в слабой улыбке.

— Пахнет вкусно, — сказал он наконец, и в его голосе снова прозвучала та отрывистая, но всё же теплая интонация, которая раньше меня бы удивила, а теперь вызвала лишь ответную улыбку.

— Это просто ты голодный, — тихо засмеялась в ответ. — Остается лишь надеяться, что я нас не отравлю. Осталось минут пятнадцать и узнаем.

Андрей слегка кивнул, продолжая стоять на пороге, словно раздумывал, войти ли дальше. Его взгляд, теперь чуть смягчённый, метнулся от меня к духовке и обратно, и мне показалось, что в нём было нечто похожее на… заинтересованность или даже смущение. Но это ощущение быстро сменилось привычной сосредоточенностью.

— Нечем здесь травить, — ответил он, немного расслабляясь, и от его слов стало теплее на душе. — А если что, у меня аптечка есть.

Я снова рассмеялась. Он подошел ближе, чуть коснувшись пальцами одного из стульев, и с лёгким шорохом присел на край, продолжая наблюдать за мной.

— Не знаю, не знаю. Вдруг вместо специй у тебя толченые лягушачьи лапки, — не смогла удержаться я от шпильки. — Не зря тебя местные ведьмаком зовут….

Андрей хмыкнул, слегка приподняв бровь, и уголки его губ снова дрогнули в слабой улыбке.

— Может и не зря зовут. Только приключений в лесу ты ищешь. Не я.

— Так у меня еще домовой с банным живут, — не знаю, что на меня нашло, я не могла остановить смех. Словно выплескивала из себя накопившиеся усталость, страх и напряжение. — Я домовому даже еду оставляю, а он мне косы не плетет!

— Значит, договорилась с суседку? — в его голосе прозвучала насмешливая, но удивительно мягкая нотка. — Это хорошо. С таким соседством надо уметь ладить.

Я замерла на мгновение, осознавая, как странно звучал наш разговор, как будто в нём перемешались реальность и какая-то древняя сказка. Но этот момент был настолько настоящим, что я позволила себе снова рассмеяться, хотя и с легкой грустью.

— Нужно же мне хоть с кем-то разговаривать! — я утерла слезинки и встала проверить картошку. — Господи, какую херню я иногда несу….

Андрей не перебивал, лишь наблюдал за мной из своего угла кухни, и в его взгляде не было осуждения, скорее — лёгкое понимание. Он будто без слов соглашался с тем, что каждый справляется с одиночеством по-своему.

— Иногда надо и херню нести. — ответил он, глядя, как я колдую над картошкой. — В голове легче становится. Я с кошками говорю, — вдруг признался он.

Я замерла на секунду, а потом обернулась к нему.

— И как? Отвечают?

— Когда как, — он уже совсем не скрывал улыбки. Сдержанной, но красивой. — Это кошки — они сами по себе.

— И много их у тебя?

— Не знаю. Они приходят и уходят. Когда сами хотят. Со всей округи прибегают. Их в селе не любят. Постоянно живет только одна. Черная.

— Как у настоящего ведьмака, — ухмыльнулась я. — Но да, я тоже заметила, что в селе кошек почти нет. Это странно — обычно их много, а в этом селе — нет. Я, кстати, думала сначала, что у меня кошка поселилась, но она на кыс-кыс не идет. Так что думаю, что кормлю крысу. Ай! Твою мать! — я схватилась за горячий противень голой рукой и взвизгнула от боли.

Скорость реакции Андрея была просто невероятной. За доли секунды он оказался около меня, рукой подхватывая горячий поднос и спасая наш ужин. Быстро поставил картошку на стол и обернулся ко мне.

— Жива? Покажи, — потребовал он, не дожидаясь ответа, поднял мою руку к свету. Я почувствовала, как горит ладонь, но его спокойствие помогло мне немного успокоиться.

— Сейчас мазь принесу.

— А просто подуть и пару заклинаний? Нет? Не вариант? — морщась попыталась я отшутиться, ругая себя за неосторожность.

— Подуть — могу. А потом все равно мазь.

Андрей невозмутимо посмотрел на меня, и его серьёзность даже вызвала у меня улыбку. Он склонился ближе и, прежде чем я успела что-то сказать, действительно слегка подул на обожжённое место. В этот момент я не смогла удержаться и расхохоталась, несмотря на боль и нелепость ситуации.

— Держи, — он протянул мне тюбик, достав из одного из ящиков на кухне. — Я накрою на стол. А после ужина — баня. За банника не переживай. Он меня боится.

Странно было это все — с Андреем мне было легко. Очень легко, не смотря на его странную манеру говорить и то, что не всегда было понятно шутит он или говорит серьезно. Может быть это потому, что я не воспринимала его как мужчину. У меня не было с ним смущения как с Димой, или противостояния, как с Романом. Просто два человека на обычной кухне.

После ужина мы действительно пошли в баню — Андрей первый, я после него. Баня была совершенно не похож на мою — скорее сауна, хоть и топилась на дровах. Три комнаты: для отдыха, для мытья и горячая часть. Не смотря на это, я чувствовала себя не очень уверенно, голова все время подбрасывала воспоминания о моем последнем посещении подобного места.

— Иди уже, — тихо подтолкнул меня Андрей, развалившись в кресле в комнате отдыха, одетый в махровый халат. — Здесь подожду. Если что — кричи. Пока чай заварю.

— Хорошо, — пробормотала я, пытаясь не выдать нервозности, и направилась в комнату для мытья.

Оказавшись в теплом полумраке, где мягко потрескивали дрова