Мой неласковый Монстр - Екатерина Ромеро

Я брался за все, что продавалось, хотя сам прекрасно знал, какой товар ценнее всего и на что идет просто гигантский спрос на черном рынке: здоровые маленькие дети, красивые молодые славянки и наркотики. Это была золотая неиссякаемая жила, на которой можно было подняться быстрее всего, и я сам был частью этого бизнеса целых семь лет.

Вот только я хотел потопить этот бизнес, а не развивать его, и успешно протаптывал дорожки. Я заводил нужные знакомства по всему миру. Знание разных языков мне помогло, довольно быстро я стал своим в узких торговых кругах.

Спрос на женщин и детей за последние годы удвоился, а цена росла как на дрожжах, и хуже всего то, что я знал, где один из центров этого осиного улья: Шакир Аль-Фарих и его приближенные, которые уже давно наладили поставки из десятков стран.

Это напоминало паутину, где все всё знают и молчат, потому что завязаны и получают жирный процент. Будучи ребенком, я плохо понимал, как это работает в финансовом плане, и только когда Данте забрал меня себе, мы вместе начали копать и поняли, что полиция ничем не поможет. Чтобы убить систему, надо целить в сердце, бить в главную артерию, которой был Шакир Аль-Фарих.

Время шло, я мог бы стать успешным предпринимателем, мне пророчили блестящую военную карьеру, но я отказался от этого всего ради мести. За все десять лет свободы я все делал во имя мести. Каждый свой шаг, слово, решение — все принималось ради того, чтобы быть ближе к системе, к Шакиру Аль-Фариху в особенности.

Искал ли он меня? Возможно, вот только он не знал моего имени, куда я делся, и также он не знал о Данте ничего. Мой спаситель смог защитить меня, и теперь настал мой черед расплаты.

Я тогда понял, что, чтобы остановить систему, я сам должен стать частью ее. Только так, я должен стать своим — и тогда смогу добраться до сердцевины. Это будет сложно, потому что за эти годы Шакир Аль-Фарих овладел еще большей силой, так что действовать пришлось намного быстрее.

План был прост как мир: я должен вышколить и подготовить рабыню, обучить и отправить на аукцион, где ее выкупит Шакир Аль-Фарих. Попав в систему, рабыня сможет открыть двери и для меня, после чего я воплощу в жизнь свою месть, которую вынашивал больше десяти лет.

* * *

— Пожалуйста, не надо!

Удар. Мощный по попе. И это не хлыст. Не знаю, как он это делает, но ремнем больнее. Удар снова, снова и снова.

Я затихаю. Больно. Он не знает жалости, об этом Монстру вообще не известно, а после чувствую, как Арман обхватил меня двумя руками за талию и чуть приподнял.

— Спокойно. Успокойся! — рычит. — Подчиняйся. Ну же, покоряйся мне! Кто твой хозяин?!

Замираю, когда чувствую Его. Горящей попой ощущаю эрегированный член Монстра и не знаю, что делать. Не двигаюсь, просто жду. Он делает толчок вперед, а после обхватывает рукой меня за шею и снова толкается. Сильнее, быстрее, жестче.

— Глаза на меня, рабыня. На меня! — Разворачивает к себе, берет за горло. — Кто твой хозяин?

Смотрю на него сквозь слезы, которые он собирает языком.

— Ты… ты мой хозяин.

— Все поняла?

— Да, хозяин. Я буду учить арабский. Буду.

— Умница, но это еще не все.

— Что… что ты делаешь?

Я правда не понимаю, а после прихожу в ужас, когда Монстр усаживает меня на кровать, привязывает к изголовью и достает из коробки какую-то штуку. Похоже на бабочку, которую он прикладывает к моей промежности.

— Что ты делаешь?!

— Закрепляем урок послушания, — усмехается.

Да он издевается, дьявол!

— Нет, не надо, сними это с меня! Мне больно, ну прошу!

— Тебе понравится. Боль тоже бывает сладкой.

Он включает эту бабочку, она загорается и начинает периодически вибрировать прямо у меня на клиторе. Также Арман прикрепляет к моим соскам какие-то тугие зажимы и уходит, оставляя меня раскоряченную, с этой приклеенной к промежности бабочкой.

И нет, к моему ужасу, я обнаруживаю, что мне не больно. Эта фиговина периодически жужжит на моем самом чувствительном месте, но не настолько быстро и сильно, чтобы я кончила.

Сволочь, это и есть его урок наказания. Монстр оставил меня страдать с этой игрушкой. Специально. Он специально так меня наказал. 

Арман возвращается спустя двадцать минут, когда я уже вся красная и трепещу от возбуждения. Я не знаю, как эта бабочка работает, но я вся мокрая и реву оттого, что ничего не могу с этим сделать.

Мои груди налились и стали чувствительными, тянет живота, а промежность, кажется, вот-вот взорвется.

— Ну как ты тут, моя хитрая лисичка?

— Потрогай меня… — все, что могу произнести, потому что это запредельно. Я вся теку, у меня горят соски и пульсирует промежность. Ненавижу, ненавижу его за это.

Арман действует методично. Молча снимает зажимы с сосков и убирает бабочку, чуть ослабляет веревку.

— Развяжи… прошу, развяжи.

— Неа. Ты не заслужила этого.

Нежно гладит меня по бедрам, а после по промежности, и клянусь, я вся просто пищу. Эта штука довела меня до крайней стадии возбуждения.

— Я хочу кончить. Хозяин, пожалуйста. Сделай это снова…

— Ты умоляешь меня?

— Да, да, умоляю! Сделай, — умоляю, как бы ни ненавидела его сейчас. Я просто хочу кончить, и он это знает.

Вся трепещу, когда Арман наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Не сегодня. Подумай над своим поведением. Спокойной ночи, моя непокорная рабыня.

Он развязал мои руки, поцеловал в шею и ушел. Глухо захлопнулась дверь, а я заплакала. От неудовлетворенного возбуждения и слабости. Он выиграл этот раунд, а я снова проиграла.

Глава 28

Она играет в покорную, тогда как сама мне не покорилась полностью. Пока. Я вижу, как старается, как ломает, переступает через себя. Моя осенняя девочка пытается меня соблазнить, тогда как, по сути, оно соблазнила меня еще в том подвале или даже раньше.

Еся очень хорошенькая, неискушенная, неопытная. У меня были девственницы раньше, много, но такой не было ни одной. Я уже жалею, что сам вынужден возиться с ней, потому что это гребаный наркотик, который хочется, а нельзя. Сам себе запрещаю, ведь не для меня, для другого она.

Шакир покупает девственниц. Ему не нужны пользованные, он для этого слишком брезглив. «Но ведь девственность можно восстановить, никто даже не заметит», —