Достоинство - Джейн Фэйзер

— Но ведь это «Макбет», — заметил Квентин. — А перед началом фарса она уйдет.

— Отвратительное лицемерие! — Джулиана украдкой бросила уничижительный взгляд в сторону леди Лидии Мелтон. Рассмотреть ее как следует девушке не удалось из-за яркого света шандалов, которыми были увешаны стены зала. — А сколько ей лет?

— Двадцать восемь.

— Старая дева! — заявила Джулиана.

— Не следует высказывать опрометчивых и резких суждений о том, чего не знаешь, — нравоучительно сказал Квентин. — Лидия и Тарквин помолвлены с колыбели, но три года назад у него умерла мать, и свадьба не состоялась. Теперь возникла новая отсрочка.

— Мне вовсе не хотелось быть бестактной, — виновато улыбнулась Джулиана. — Просто меня потрясло это неожиданное известие.

— Да, я понимаю. — Выражение лица Квентина смягчилось.

Джулиана снова посмотрела на ложу напротив и с удивлением увидела, что леди Мелтон пристально разглядывает ее. Очевидно, предметом их разговора с графом была она сама. Тарквин приветственно помахал ей рукой, когда их взгляды встретились, а леди Мелтон слегка склонила голову. Джулиана ответила ей тем же.

— Что он говорит ей обо мне? — поинтересовалась Джулиана.

— Я думаю, он объясняет леди Мелтон, что вы — супруга Люсьена, — предположил Квентин. — Она вправе поинтересоваться, почему мы с графом оказались в ложе с незнакомой женщиной.

— А не выглядит ли странным то, что моего супруга нет с нами?

— Нет, — не задумываясь ответил Квентин.

Снова раздалась барабанная дробь, и Тарквин исчез из ложи леди Мелтон. Через несколько минут он занял свое место позади Джулианы.

— Вы не говорили мне, что помолвлены, — укоризненно прошептала она, когда действие началось.

— Это не важно. А теперь тихо. Смотри на сцену.

Джулиана так и не смогла до конца пьесы сосредоточиться на игре актеров. Она думала о том, что Тарквин не смог бы до бесконечности скрывать от нее, что у него есть невеста. А что было бы с ней, когда в дом на Албермарль-стрит вошла бы новая графиня Редмайн? Вероятно, любовницу графа с ребенком поместили бы на одной половине дома, а графиню с ее потомством — на другой. А Тарквин стал бы делить свое внимание между ними.

Наверное, спальня и будуар, которые она занимает теперь, на самом деле предназначались для графини. Если не считать потайной двери в шкафу, то в остальном эти комнаты вполне достойны великосветской дамы. Так что, очевидно, после свадьбы Тарквина ей придется перебраться в покои поскромнее.

Джулиана раздраженно открыла и захлопнула веер. От сильного и резкого движения несколько раскрашенных деревянных пластинок, из которых он состоял, треснули. Оба ее спутника от неожиданности вздрогнули и удивленно переглянулись.

Граф протянул к Джулиане руку и попробовал взять у нее веер, но она с такой яростью взглянула на него, что Тарквин отшатнулся. Ему показалось, что в ее глазах прыгают настоящие языки дьявольского пламени, которые могут обжечь того, кто опрометчиво приблизится на рискованное расстояние. Одно он теперь знал о Джулиане наверняка: человек, который находится рядом с ней, всегда должен быть начеку. Она настолько переполнена самыми противоречивыми страстями, что не всегда может сдержать их.

— Если ты намерена ссориться, давай повременим, — прошептал граф. — Не стоит скандалить на публике, Джулиана. Прошу тебя.

Джулиана отвернулась и, выпрямившись, словно внутри у нее был стальной стержень, стала смотреть на сцену. Тарквин взглянул на брата, и тот укоризненно покачал головой.

Леди Мелтон, как и предполагал Квентин, уехала перед началом фарса. Она сделала это, не привлекая ничьего внимания, так что, когда Джулиана в очередной раз посмотрела на ненавистную ложу, она уже была пуста.

В антракте Тарквин перегнулся через барьер и подозвал торговку апельсинами. Она с обворожительной улыбкой бросила ему в ложу два спелых плода. Тарквин ловко поймал апельсины и кинул ей шестипенсовик. Девушка засмеялась и сделала книксен, пряча деньги в ложбинку между пышными грудями, приподнятыми узким корсетом.

— Не хотите спуститься и забрать деньги обратно, сэр? — крикнула она, сопровождая свои слова вульгарными телодвижениями. — Но при одном условии: без помощи рук. А если вы дадите еще столько же, монетка провалится ниже.

Тарквин со смехом отказался от такого предложения. Он достал маленький складной ножик из кармана и принялся чистить апельсин. Потом отломил от него дольку и поднес к губам Джулианы.

— Открой ротик, моя дорогая.

— Мне не до шуток, ваша светлость, — ответила Джулиана, плотно сжав губы; взяла из рук графа сочный кусочек и вежливо поблагодарила его.

Тарквин дольку за долькой отдал Джулиане весь апельсин, потом почистил другой и поделился им с Квентином, который к той минуте окончательно уверился, что Джулиана вовсе не была беззащитной жертвой, каковой он считал ее все это время.

Джулиана так искренне и заразительно смеялась, когда представляли фарс, что скованность и напряжение, возникшие было в ложе, растворились без следа. Обычно братья никогда не оставались на эту низкопробную комедию после спектакля, которая неизменно вызывала истерический хохот партера. Но Джулиана была в восторге и даже откровенно непристойные шутки находила веселыми, поэтому ее спутники терпеливо высидели до конца, радуясь ее хорошему настроению.

— Я давно так не смеялась. С тех пор, как видела Панча и Джуди на ярмарке в Винчестере, — сказала Джулиана, вытирая платочком выступившие на глаза слезы.

Джорджу Риджу тоже понравилось представление, и особенно фарс. Пространные и патетические монологи трагедии были ему скучны, хотя поединки на шпагах произвели на него впечатление, поскольку выглядели очень натуралистично.

Джорджа вынесло из партера людской волной. У выхода собралась толпа ищущих развлечений на предстоящую ночь мужчин. Они обступили старую, размалеванную бандершу, окруженную целым выводком шлюх, и наперебой выкрикивали цену, которую были готовы дать за ту или иную из них. Мадам внимательно следила за тем, чтобы аукцион проходил по всем правилам. Джорджа привлекла глазастая блондинка в платье канареечного цвета. Но тут старая сводня выкрикнула:

— Десять гиней. Джентльмен в зеленом камзоле, — и подтолкнула блондинку в объятия означенного господина, который тут же вытащил деньги, через секунду исчезнувшие в объемистом кожаном кошеле на груди у бандерши.

Тогда Джордж подумал, что уже достаточно потратил на девочек днем и что пора вернуться в «Веселого садовника» и поужинать, а если будет настроение, то пару раз перекинуться в кости. Он решил строго ограничить траты, чтобы не остаться без денег к концу своего пребывания в столице.

Пробившись сквозь толпу гуляк, Джордж вышел на улицу и полной грудью вдохнул свежий вечерний воздух. Похоже, он стал привыкать к обычному городскому зловонию. Джордж размышлял, взять ли кеб до Чипсайда или прогуляться пешком, сэкономив фартинг, и вдруг увидел ее.