Разрушенный альфа - Лилиана Карлайл

проход к моей машине, — неловко хихикает она, кладя руки на колени. — Он сказал несколько ужасных вещей, но потом ушел после того, как я сказала ему, что позвоню шерифу. — Она смотрит на Коула и сжимается от выражения его лица. — Все в порядке, — тихо говорит она. — Я забыла упомянуть об этом до сих пор, после всего, что произошло.

— Когда это было? — спрашивает он.

Она сглатывает. — В тот день, когда мы были на кладбище.

Это было несколько дней назад. Дни, когда он не знал, что больной сукин сын снова подошел к его девочке.

— Бри, что за черт! — Восклицает Дарлин. — Ты должна говорить нам, когда происходит что-то подобное!

— В то время это не казалось таким уж важным, — настаивает Бри. — И после этого я столкнулась с тобой, — она смотрит на Коула, — Я забыла обо всем остальном, — мягко говорит она.

Его Альфа ревет от восторга, но это не стирает его разочарования.

Он должен был разобраться с Юджином сразу же, как только тот прибыл в Грин Вудс.

И теперь, когда он снова побеспокоил Бри, он собирается оттягивать его смерть дольше, чем необходимо.

ГЛАВА 28

БРИ

Коул злится на нее, и пряный аромат его гнева наполняет ее хижину, когда он закрывает за ними дверь.

И, возможно, это из-за усталости или надвигающейся Течки, но она готова сражаться.

— Я не обязана говорить тебе каждый раз, когда кто-то беспокоит меня, — огрызается она, и он останавливается в гостиной. — Я взрослая, Коул. Я могу позаботиться о себе.

Пряный аромат его гнева наполняет комнату, когда он приближается к ней. — Это так?

— Да. — Она скрещивает руки на груди и, прищурившись, смотрит на него, несмотря на беспокойство, клокочущее в ее груди. Он выглядит готовым убивать, таким же расстроенным и пугающим, как и в их первую встречу в тюрьме. — До сих пор я прекрасно обходилась без тебя. Тебе не нужно знать каждую мелочь, которая со мной происходит.

Он заполняет ее пространство, пока она не упирается спиной в дверь. — Ты ошибаешься в двух вещах, — рычит он. — Во-первых, Юджин не мелочь. Он опасен, и ты должна была сказать мне или, блядь, кому угодно. А во-вторых… — Его губы находятся в нескольких дюймах от ее губ и растягиваются в дьявольской ухмылке: — … Я могу и буду знать все о тебе. — Он хлопает ладонью по двери, удерживая ее в клетке, когда наклоняется ближе. — В конце концов, я сказал ему, что ты моя жена. И мне было так весело играть с тобой в дом последние несколько дней.

Его слова возбуждают ее. Даже несмотря на его гнев, запах его возбуждения витает вокруг нее, взывая к ее внутренней, отчаявшейся Омеге. Его губы в нескольких дюймах от ее, и она обнажает на него зубы.

— Ты психопат, — выплевывает она, и уголок его губ приподнимается.

— А ты мокрая для меня. Так что притворяйся, что ненавидишь это, сколько хочешь, но мы оба знаем, что тебе это нравится. Интересно, что именно это говорит о тебе?

Приводящий в бешенство мужчина.

Когда он наклоняется, чтобы поцеловать ее, она прикусывает его губу, и он подхватывает ее на руки. Она вскрикивает, когда он перекидывает ее через плечо и укладывает на диван, забираясь на нее сверху.

— Ты права, детка, — рычит он, пытаясь расстегнуть молнию на ее джинсах. — Я чертовски зол на тебя. У нас снова и снова повторяется один и тот же разговор, но, похоже, ты ни хрена не умеешь слушать.

Она хнычет, приподнимая бедра, помогая ему стянуть джинсы. Он срывает с нее трусики, ткань пропитывается ее жидкостями, когда он бросает их на пол. — Я не могу брать тебя где угодно, Бриана, — посмеивается он. — Еще немного, и ты бы испортила диван бедняжки Дарлин.

— Умник, — выпаливает она, даже когда ее влагалище просит его внимания. Она обнажена перед ним, прохладный воздух касается ее киски, когда она извивается в предвкушении. — Ты не можешь просто прийти сюда и распоряжаться моей жизнью, и злиться, если я не скажу тебе… ох…

Он становится на колени на диване, поднимает ее ноги так, что они оказываются у него на плечах, и нежно целует внутреннюю поверхность ее бедра. Его щетина щекочет ее чувствительную кожу, и ее рот приоткрывается, когда он лижет ее клитор.

— Даже твой бедный клитор распух, — хихикает он, его глаза обжигают ее.

— Не дразни, — выдыхает она, извиваясь в его хватке. Он удерживает ее рукой за бедро, удерживая на месте.

— Ты не в том положении, чтобы указывать мне, что делать, — бормочет он. — Может быть, я хочу потратить на тебя время. Убедить тебя, почему тебе никогда не следует выходить из дома, когда меня нет.

Она стонет и тянет его за волосы, но он остается неподвижным, его рот нависает прямо над ее влагалищем.

— Коул…

— Неправильное имя.

— Альфа.

— Вот и молодец, хорошая девочка.

Он вознаграждает ее нежным посасыванием клитора, и она всхлипывает от этого ощущения.

Все ее тело раскраснелось и стало сверхчувствительным, и она выгибает спину, отчаянно желая потереться своей щелью о его лицо, но рука Коула удерживает ее на месте. Ее слизь пачкает его губы и подбородок, и она скулит, требуя большего, но он просто хихикает ей в киску.

— Попроси вежливо, и, может быть, я позволю тебе кончить.

— Ммм… Пожалуйста…

Он вознаграждает ее еще одним медленным вылизыванием ее щели, издавая непристойные звуки, когда впивает ее соки.

— Ты можешь добиться большего, детка.

— Пожалуйста, пожалуйста, Альфа, позволь мне кончить, — она вырывается из его объятий, дергая его за волосы, но он по-прежнему не двигается с места.

— Скажи, что ты моя, — шипит он.

Ей больше все равно. Она скажет все, что он от нее захочет, до тех пор, пока он не ослабит давление, которое нарастает в ее влагалище.

— Я твоя, — выдыхает она, и его палец скользит в нее, ее стенки растягиваются, когда она берет его. — Я твоя.

— Нет. Имей в виду это. Ты, блядь, не это имеешь в виду того, что говоришь, — выдыхает он в ее холмик, проникая в нее пальцем. — Ты думаешь, я не могу сказать, когда кто-то лжет, милая? — Другой палец входит в нее, растягивая ее влагалище, и она стонет. — Блядь, имей в виду это, черт возьми, — рычит он.

Она делает вдох, закрывает глаза и сдается.

— Я твоя, Альфа, — стонет она, и он отвечает третьим пальцем, прижимая рот к ее клитору.

В тот момент она действительно это имела в виду. Ее внутренняя Омега чувствовала это с тех пор, как они встретились, но она подавила эти мысли и чувства.

Но когда она вот так раскинулась на диване,