Волчий рок - Julia Shi

по плечам тяжёлыми, мокрыми прядями. Изящные ладошки бережно сжимают дымящуюся деревянную кружку с горячим ароматным напитком. Василиса делает небольшой глоток. Влажные полные губки заманчиво блестят, а на нежных щеках расцветает румянец. Так и тянет наплевать на всё, поставить крошку на четвереньки и… Дьявол! Меньше всего я сейчас хочу вспоминать о Тамаске.

— Кто она? — Василёк простым вопросом безжалостно уничтожает мои томные фантазии. Несколько глубоких вдохов. Собираю в кучу убежавшие в мир порока и разврата мысли. Девушка хранит молчание и не торопит меня.

— Моя мать, — усаживаюсь рядом с луной и пристально смотрю огонь. — Волчицу жестоко убили много лет назад.

Закрываю глаза. Тяжёлые мрачные воспоминания заставляют скрежетать зубами от неукротимой злости и ярости.

— Это сделали люди, — голос становится слишком грубым и резким. Слышу, как крохотное сердечко земляничной луны замирает на долю секунды, а потом пускается в бешеный пляс. Яростно колотится. Прости, малышка… Даже сама ясноокая богиня не способна остановить растущий гнев. Василиса вскрыла чёрную гнойную рану в истерзанной душе. Годами скрываемый отвратительный нарыв ноет и саднит. И вся эта грязь льётся на пару мерзким водопадом.

— Чёртовы выродки сожгли мою мать живьём! — оглушительный рык эхом разлетается во ветхой избушке. Практически ору благими матом. Открываю глаза и смотрю на милую мартышку. Девушка дёргается как от удара. Нежная крошка полностью погружается в мою тьму. Зловонное болото ненависти медленно затягивает меня, а я тащу за собой человечку. Рыжая малышка покорно принимает чужую боль.

— Когда это произошло? — тихий шёпот долетает до ушей. Тонкие пальчики лихорадочно сжимают мою ладонь. Рука истиной всё ещё холодная. Словно лёд. Всё-таки замёрзла. Обхватываю изящное запястье и прикасаюсь губами к нежной коже. Странно… Присутствие луны облегчает муки. Золотистое сияние мягко кружит вокруг, струится, освещает путь во мраке.

— Давно. Двести восемьдесят лет назад, — хриплю ответ. Нервный девичий смешок неожиданно вызывает ухмылку.

— Прости… Всё никак не привыкну, что ты чуть младше пирамид, — хихикает любопытная упрямица. Засранка… Возмущённо фыркаю, но всё равно смеюсь. У ласковой крошки масса достоинств, но самое удивительное — Василёк спокойно и радостно принимает совершенно невероятные вещи. Ни паники, ни миллиона глупых вопросов. Трёхсотлетний оборотень? Ой, как здорово. Будем жить в тайге? Прекрасно, я очень люблю природу. И так далее. Малышка никогда не ропщет и не жалуется на превратности судьбы. Мягкая девичья улыбка разряжает обстановку и позволяет ненадолго отвлечься. Перевести дух. И всё же…

— Двуликие не всегда прятались от людей. Когда-то ворота деревни были открыты для охотников, шаманов и лекарей. Оборотни тщательно хранили секреты своего происхождения, но основы врачевания, охоты и магии были доступны всем, — начинаю рассказ, — До той роковой ночи.

Глава 53

Его глазами:

Воспоминания Фенрира:

— Просыпайся, Феник, — чистый звонкий голос ласково щебечет, — Вставай, волчок — чёрный бочок!

— Отстань, Тама… Я только лёг… — натягиваю одеяло на косматую голову. Матушка как всегда в своём репертуаре. Подъём ни свет ни заря. Даже петухи ещё спят.

— А ну! — настаивает женщина, — Ты обещал помочь мне донести лекарства до деревни.

Вот чёрт! Голова трещит после обильной помойки. Адская боль сдавливает виски железными тисками. Знатно мы вчера покуролесили у Дориана. Надрались медовухой до синих соплей. Даже не уверен, что Флеки дополз до дома. Было чутка не до него. Одна из дочерей папиного друга праздновала пробуждение зверя. А заодно и потерю невинности. Хорошенькая деваха с восторгом и радостью прыгнула на член.

— Фе-е-еник! — мама на распев произносит моё имя. И смеётся. Громко, звонко и заливисто. Как же я люблю этот звук. Искренняя радость играет на струнах тёмной души. Неохотно открываю глаза и потягиваюсь, недовольно бурча:

— Дались тебе эти бабуины двуногие!

— Как тебе не стыдно! — нежная улыбка играет на прекрасном лице темноволосой волчицы. Ласковая, тёплая, мягкая. Лучик весеннего солнца, прорезающий зимние сумерки. Тамаска стоит в дверях моей комнаты. Сильные натруженные руки упираются в полные бока. Жена вожака всегда была в теле. Пышная аппетитная булочка. Высокая, крепкая, ладная барышня необычно красива. Тёмные прямые волосы собраны в тугую косу. Смуглая чистая кожа. Ярко очерченные смоляные брови изящно разлетаются к вискам. Огромные чёрные глаза, обрамлённые густыми ресницами. Необъятная вселенная и океан доброты скрываются в антрацитовой глубине. Крохотные морщинки прячутся в уголках бездонных очей. Волчица улавливает запах кислого перегара, недовольно фыркает и кривит губы. Попал.«Никакой пощады!» — «кричит» взгляд матери. Тама терпеть не может алкоголь. И все мои градусные «прогулки» сурово наказываются тяжёлой работой. Чёрт!

— Как пироги людские трескать, так ты первый, — ехидно фыркает мама. Это верно. Волчица отлично варит зелья, а вот супы и каши даются с трудом. А нам ещё сложнее. Приходится давиться стряпнёй двуликой. Хорошо, что в пятидесяти километрах есть человеческая деревня. Сердобольные барышни подкармливают меня свежей вкусной сдобой. Достаточно слегка построить глазки, и дочка пекаря отдаёт мне ароматные ватрушки бесплатно. Довольно странно, что жители до сих пор не поняли, кто именно временами посещает селение. Милостью ясноокой, мне иначе.

— А как снадобья везти, так никого, — нерадивая хозяйка заканчивает свою воспитательную тираду и вспоминает о милосердии, — Вставай! Я заварю тебе чай с мятой и ромашкой.

То, что нужно! Прощай Бадун Иванович, до новых встреч. Неохотно отдираю свою тушу от постели. Напяливаю белую льняную рубаху, чёрные штаны и выползаю из спальни. Ничего… Ещё год и я смогу свалить их родительской норы.

Час спустя

— Великая богиня… — с удивлением смотрю на огромную старую телегу, сплошь заставленную деревянными ящиками. Скляночки и баночки всех цветов и размеров радужно бликуют в лучах восходящего солнца. Красные, зелёные, золотые — настоящая кладовая алхимика. Только на колёсах. Тамаска слывёт великой целительницей. Дориан выбрал маму ещё малышкой. Мудрец увидел доброту и острый ум в чёрных глазах и передал все тайны и секреты. Прекрасная волчица даже смогла превзойти своего наставника, а слава о способностях достигла больших городов. Поток страждущих хлынул в человеческую деревню и матушка никогда никому не отказывала в помощи. Правда женщине приходится изменять облик и имена. Иногда. Немного хны и перед нами не темноволосая Тама, а рыжая Анна. Пара десятков лет и всё по новой. Поверить не могу, что люди на это ведутся.

— У них эпидемия? Зачем столько лекарств? — недоумённо пялюсь на перегруженную повозку. — И где