Кулинарная школа в Париже - Софи Бомон

выглядел, и сансерское подходило к нему прекрасно. Пока они ели, Макс и его бабушка разговаривали о молочной ферме, на которой он побывал, а Габи слушала, думая о том, что у них, кажется, прекрасные отношения. Очевидно, что если сначала мадам и была против его нетрадиционной сырной карьеры, то теперь все изменилось. Из-за этого она вспомнила двух своих бабушек. Она не особенно помнила маму своей матери, поскольку та умерла, когда Габи было всего четыре или пять, но хорошо помнила мать своего отца, которая умерла всего два года назад, через год после того, как скончался ее муж, за которым она была замужем более пятидесяти лет. Amatxi, что в переводе с баскского означало «бабушка», была тяжелым случаем, серьезной женщиной с суровым взглядом, но иногда проявляющей неожиданную нежность, которая была столь же трогательной, сколь и редкой. И она стала еще реже после того, как дедушка Габи, aitatxi, умер. Он был очень приятным мужчиной, добрым, любящим, и когда он ушел в мир иной, то казалось, будто в красно-белом доме на холме погас солнечный свет. Amatxi ненамного его пережила.

– Извините, что? – Они оба выжидающе смотрели на нее. Очевидно, ее о чем-то спросили, но она не поняла, о чем.

– Мамиели спросила, нравится ли тебе курс Сильви, – повторил Макс, заработав от бабушки взгляд, в котором читалось «Я могу сама за себя говорить», который он с радостью проигнорировал.

– О. Да, мне нравится. Она… Он очень креативный.

– Но зачем вы на него поступили? – поинтересовалась мадам. – Неужели ваша мать не научила вас, как готовить, или, может, она родом из английской части Гернси?

– В самом деле, Мамиели! – воскликнул Макс со смехом, но настала ее очередь проигнорировать его.

– Я спрашиваю, потому что вы француженка, по крайней мере, частично, и все же вы поступаете в кулинарную школу в Париже. Вы понимаете?

– Думаю, что да, – осторожно проговорила Габи. – Ну… – Она посмотрела на них обоих, таких похожих и все же разных, и продолжила: – Я училась готовить дома, у обоих своих родителей, хороших кулинаров, но я думаю, что всегда можно научиться чему-то новому.

– Ваша правда. Но вы планируете начать на этом зарабатывать? Или это просто ради развлечения?

Габи перевела взгляд на Макса, который слегка покачал головой. Он не сообщил своей бабушке о том, что Габи художница. Она подумывала сказать что-то, что впечатлит пожилую леди, но решила этого не делать.

– Не то и не другое. Я просто хочу учиться.

– Хм-м. – Мадам, казалось, не была удовлетворена таким ответом, но не стала развивать это тему. Вместо этого она обратилась к Максу: – Убери тарелки и вынеси основное блюдо, хорошо?

– Я могу помочь, – предложила Габи, делая вид, что собирается встать, но мадам поморщилась и возразила:

– Нет, вы наш гость.

Так что Габи пришлось остаться здесь, жалея, что она не может последовать за ним, мечтая, чтобы они просто выскользнули через заднюю дверь. Она нервничала перед знакомством с этой женщиной, но заверения Макса и внешний вид этой квартиры усыпили ее бдительность и вселили ложное чувство безопасности. Теперь она снова нервничала.

– Итак, – вновь начала мадам, и на этот раз выражение ее лица было определенно суровым, – вы знаете, во что вы себя втягиваете?

– Прошу прощения? – удивилась Габи, уставившись на нее.

– У нас старая семья, Габриэль. А у старых семей есть свои особенности.

Габи почувствовала, как в ее груди растекается жар.

– Все семьи старые, даже если не у всех есть записи и документы, как у некоторых.

– Записи и документы? Вы считаете, что суть в этом? – Она наклонилась к ней через стол. – Все дело в земле. В корнях.

– У моей семьи этого в избытке, – отрезала Габи, чувствуя, как нарастает ее гнев. – С обеих сторон. Наверное, даже больше, чем…

– Да? – Мадам с вызовом взглянула на нее.

– Неважно, – пробормотала Габи, как раз в тот момент, когда Макс вернулся с подносом, на котором стояли три закрытых блюда.

Он увидел выражения их лиц и нахмурился:

– Что случилось?

– Ничего, – ответила его бабушка ровным голосом. – Мы с Габриэль просто болтали. – Она кинула взгляд на Габи, которая не сказала ни слова. Она не могла, иначе взорвалась бы.

– Хорошо. – Макс сохранял нарочито радостный вид, расставляя тарелки на столе и снимая с них крышки, являя взгляду ароматное рагу из говядины на первом блюде, крошечный молодой картофель на другом и свежий зеленый горошек на третьем, поменьше. – Габи, – обратился он к ней, – тебя ждет угощение.

– Я в этом и не сомневаюсь, – проговорила Габи, стараясь подражать его радостному голосу.

Как и было обещано, это оказалось очень вкусно. Сансерское вновь продемонстрировало свою универсальность в сочетании с этим блюдом, и разговор во время еды вернулся к более безопасным темам, так что, когда Макс по просьбе бабушки снова поднялся, чтобы забрать грязные тарелки и вынести десерт, Габи почти смогла расслабиться. Что было ошибкой, потому что мадам еще с ней не закончила.

– Вы когда-нибудь были замужем, Габриель? – осведомилась она, пригвоздив Габи к месту своими черными глазами, словно бабочку.

– Нет, никогда. – «Не то чтобы это было вашим делом», – хотела добавить она, но не стала, потому что все еще надеялась сохранить разумные границы, чтобы не устроить грандиозную ссору.

– Значит, вы ничего не понимаете в компромиссах, на которые кому-то приходится идти, – заключила мадам.

– Компромиссах? О чем вы говорите? – Габи была искренне поражена.

Бабушка Макса покачала головой.

– Это тяжело, даже когда мужчина и женщина растут в одной среде, но…

Габи перебила ее.

– Это просто смешно. – Она поднялась. – Я не понимаю, чем я вас оскорбила, мадам, и совершенно не хочу с вами ссориться. Но очевидно, что вы бы предпочли, чтобы меня здесь не было, и, думаю, мне лучше уйти. – И она вышла из комнаты в прихожую, где сбросила тапочки, надела пальто и ботинки и покинула квартиру, осторожно закрыв за собой дверь.

Она успела пройти вниз по улице совсем немного, когда Макс бросился за ней.

– Габи, Габи, пожалуйста! Остановись. Что случилось? – Он выглядел крайне обеспокоенно, и она почти растаяла, но злость все кипела в ней, так что она бросила, выплевывая слова:

– Твоя бабушка – претенциозная снобка, которая не желает видеть меня рядом с тобой, ее драгоценным внучком!

– Что? Нет. Что ты имеешь в виду?

– Судя по всему, я недостаточно хороша для тебя, потому что родилась в неподходящей семье, – выпалила она, – и, очевидно, у нас нет таких корней, которыми ты обладаешь в избытке, хотя это и полное merde!

– Конечно, так и есть, –