Твое пламя и твои крылья, феникс - Вера Ковальчук

В памяти хорошо зацепилось, кто и зачем выдернул меня в этот мир. И теперь я уже намного лучше понимала, зачем козлине это было нужно. Видимо, мой многогранный дар, так стремительно разворачивающийся в стенах академии, был вполне ожидаем. Именно его сволочь старая и хотела себе заграбастать, пользуясь моим незнанием.

Он взял с меня клятву. Держу в голове факт: он хотел, чтоб я поклялась ему выйти за него замуж. Точной формулировки не помнила. Не могла припомнить, клялась ли вступить с козлиной в брак, сделав его обязательно первым мужем, или нет. Вроде, вообще попыталась увернуться от формулировки, но получилось ли у меня? Если бы я знала, насколько это важно, уж запомнила бы или даже записала. Но сейчас-то что делать?

Даже приуныла ненадолго. Понятное дело, делать это получалось редко, потому как свободного времени катастрофически не хватало даже на поспать и поваляться, где уж там предаваться унынию. Но случалось. В очередной выходной, когда Ардис всё-таки сумел всеми правдами и неправдами вытащить меня в город прогуляться, я посматривала на него с грустью и думала, как бы так ему отказать, не отказывая.

Жених, заметив моё внимание, поспешил затащить меня в ресторанный закуток у розария.

— Ты сама не своя. Беспокоишься из-за приближающихся экзаменов?

— Не-е. Мне ещё, когда оценивали мои данные комиссией, объяснили, что этот-то экзамен будет простой формальностью. Потому что мне в академии ещё пять лет учиться, и только выпускные экзамены действительно имеют решающее значение. В этом же году просто хотят посмотреть на мой прогресс. Так что совершенно не боюсь. Мне даже интересно. Одно дело упражнения с преподавателем или модулями, а другое — взаимодействие с сильными принимающими магами.

— Ясно. Тогда в чём дело? — Он перехватил меня за плечи и повернул к себе. — Скажи честно. Ты решила распрощаться со мной?

— А ты бы хотел? — грустно спросила я.

Молодой мужчина слышно скрипнул зубами.

— Я бы хотел уже сыграть свадьбу наконец. Надеялся, что ты согласишься это сделать сразу после экзаменов. Понимаю, что потом ещё будет учёба. Но мы хотя бы сможем чаще встречаться, меня будут охотнее пропускать на территорию как твоего мужа. Вот только я ж не потащу тебя под гирлянды силой.

— Ты мне очень нравишься, Ард. Мне хорошо с тобой.

— Но?

— Но я — хоть убей — не помню, что наобещала тому козлу, который меня сюда выковырял из моего родного мира. Кабы я понимала тогда, в чём суть клятв и чем мне грозит их нарушение… Но уж что было, то было — я клялась. И не могу вспомнить, обещала ли выйти за него, обещала ли только за него выйти, и ни за кого другого, клялась ли, что он будет первым мужем, или же нет… Не помню, правда. Но мне как-то совершенно не хочется помирать, понимаешь?

— Ещё бы! — рыкнул Ардис, болезненно хмурясь.

— Давай просто будем жить вместе, без брака, а? Я не против. Тогда и клятва не будет, если что, нарушена. Помню, что там не было ни слова о том, что я обязана хранить ему физиологическую верность или держать целибат и прочего такого. — Посмотрела на мужчину доверчиво.

Но морщинка из-под едва заметной (и, похоже, только для меня) артефактной накладки на лбу жениха никуда не делась.

— Слушай, я польщён твоим доверием, — медленно проговорил он. — Меня очень трогают твои слова. Но я не могу так поступить с женщиной, которую люблю. Которой готов отдать себя и нить своей души. Это будет неправильно. Недостойно… Слушай, давай я попробую узнать, нельзя ли как-то выяснить, сковывает ли тебя в этом вопросе магическая клятва, или же ты совершенно свободна вступать в брак с кем поделаешь? Деньги найду. И если всё в порядке, если клятва тебя не останавливает, ты выйдешь за меня этим летом? Ты согласна?

И взглянул с надеждой.

Я улыбнулась. Это было так трогательно…

— Хорошо. Согласна.

Глава, в которой магия еще немного раскрывается (3)

Взгляд Шеники

Девочка закончила с обычными своими утренними делами и поднялась на крышу дома. Там у неё давно был устроен свой крохотный уголок — два больших горшка с разлапистыми растениями, похожими на пальмочки, кусок старого ковра, поверх него ватное одеяло и три подушки. Нерайер давно предлагал ей притащить сюда маленький диванчик, столик, да даже навес натянуть. Ему заметно нравилось опекать кроху, заботиться, даже баловать, если только появлялась возможность.

Но Шеника лишь краснела и отказывалась. И не считала за труд перед дождём подняться на наверх, собрать всё своё добро и отнести под крышу, а потом, когда просохнет, вернуть обратно. Казалось, будто таким образом она лишний раз обозначает свои права на этот уголок, и то, что он — лишь её.

Ей нравилось свернуться здесь клубочком и, притихнув, просто слушать, как перещебечиваются птицы в кронах деревьев, как шелестит листва, и даже голоса прохожих или соседей звучат снизу. Из безопасного далёка. Как-то так вышло, что простое радующее восприятие мира миновало её в детстве. Она всё торопилась научить тело тому, что уже умела раньше, что хорошо помнила, и освоиться в новых условиях, а заодно убедиться, что пребывает в безопасности — и упустила момент детского принятия Вселенной.

Приходилось трудно. И ей ещё повезло, что родители уделяли ей мало внимания. Наоборот, они были очень довольны, как быстро ребёнок приобрёл все нужные навыки, от пользования отхожим местом до поедания каши ложкой, не шумел, вполне сам себя занимал и никуда не лез. А потом ещё и начал выполнять простенькую работу по дому без особых нареканий.

В этом, как оказалось, тоже была проблема. Дочь новых родителей на удивление не особо интересовала, о ней, беспроблемной, почти забыли, а чтоб и в дальнейшем себя не обременять, быстро и выгодно сговорили её замуж — в будущем, когда подрастёт. Так что Шеника сделала ноги из родного дома сразу же, как только убедилась — в лесу она какое-то время выживет. А дальше как-нибудь сориентируется.

Она понимала, насколько ей повезло встретиться с семьёй Сверадов. Она всё прекрасно понимала. Но, по-прежнему словно бы балансируя на грани предыдущей и нынешней жизни, не спешила довериться даже им. И как-то в принципе мало заботилась о собственном благополучии и выживании. Когда же осознала, насколько посторонние мужчины обеспокоены ею (посильнее, чем