Ночные костры - Линда Кук

— Значит, это я вас рассердила?

Он должен ей все рассказать, чтобы больше никогда не возвращаться к этой теме.

Сарацинский ковер был аккуратно сложен в углу, а на его месте у камина стояла деревянная ванна, наполовину наполненная водой. На низком огне грелся железный котелок.

— Иди мойся, Алиса, а я тебе все расскажу.

Она еще стеснялась его и пыталась держаться в тени, чтобы он не видел ее наготы. Он улыбнулся:

— Давай быстрее, а то я овладею тобой прямо сейчас.

Он сбросил свою рубаху и начал медленно ее складывать. Алиса шагнула в дубовую ванну. Когда ее соблазнительное тело опустилось в воду, раздался легкий всплеск, и это был самый возбуждающий звук, какой Раймон когда-либо слышал.

Она сидела, подтянув стройные колени к подбородку. Рядом с ней плавал маленький полотняный мешочек с сушеными травами.

Он взял мешочек и вдохнул его резкий аромат.

— Ты не сердишься? — наконец проговорила она.

— Нет. — Он положил мешочек ей на колени и отошел к скамье. — Мне неприятны воспоминания о Палестине, Алиса. Я провел в тех краях три долгих года и не раз проливал кровь. Теперь мне хочется забыть все это.

Она погрузила мешочек с травами в воду.

— Молодой рыцарь Эрик сказал Уоту, что вы завоевали в Палестине большую славу, а король Ричард объявил, что вам нет равных по храбрости и преданности.

Алиса подняла ароматный мешочек к ложбинке между грудями, и Раймон закрыл глаза, не выдержав этого соблазнительного зрелища.

— Эрику всегда мерещатся великаны там, где другие видят обычных людей.

— Он сказал, что в прошлом году вы спасли жизнь королю Ричарду.

Он протяжно вздохнул.

— Фортебрас? — окликнула его Алиса.

— Прошу тебя, жена, называй меня Раймоном. Или мужем. Или милордом, если все остальное тебя не устраивает. Фортебрас — мое боевое имя. Я устал откликаться на него.

Она молча кивнула, ожидая, что он скажет дальше.

Он показал на свое плечо — туда, где сморщилась кожа вокруг шрама.

— Это след от кинжала. Кинжала, который предназначался королю Ричарду в Акре.

— В бою?

— Нет, это случилось после того, как мы взяли город. Алиса охнула:

— Кто же посмел это сделать?

— Злодей выскочил из темноты, когда мы с королем Ричардом и часовым гуляли вечером вдоль зубчатых стен крепости. Ему удалось скрыться. Люди Ричарда искали его, но так и не нашли. Сказали, что это мог быть любой житель Акры. Один из тысячи…

Перед камином стояла бутылка с бренди и два кубка. Раймон поднес ей первый кубок, но Алиса покачала головой, отказываясь. Он пожал плечами и вернулся к скамье.

— Я был сильно ранен — до самой кости, и несколько дней пролежал в лихорадке. Потом мне рассказывали…

— Что вам рассказывали?

— Король Ричард сильно разгневался из-за того, что злодей остался не найден, и решил усмирить Акру. Но пленники… — Он открыл глаза и посмотрел в испуганное лицо жены. — Там было много сотен пленных воинов, их жены и дети. Ричард не выпускал их из крепости, а Саладин не спешил платить выкуп. После того злодейского покушения рассерженный король пожелал покинуть Акру. И он сделал это, не дождавшись выкупа.

— А как же пленники?

«Скажи ей. Скажи сейчас, чтобы она никогда больше не спрашивала». Он поднес к глазам сжатые кулаки.

— Их перерезали. Обезглавили. Всех до единого — и мужчин, и женщин, и детей. На это ушло три дня. Когда я лежал в лихорадке, то слышал… шум… но думал, что мне все это чудится. Только когда наша армия выходила из Акры и меня вынесли на носилках из крепости, я увидел мертвых пленников. Их было так много! — Он на секунду зажмурился. — Их тела устилали землю.

Алиса застыла не дыша.

— Король Ричард приказал их убить?

— Он имел на это право. Выкуп не был выплачен в срок, а войска приготовились идти в Яффу. — Он горько усмехнулся. — Теперь королева Элеанора боится, что Ричарда убьют, если к началу сбора урожая она не заплатит за него выкуп императору. Может быть, она боится из-за Акры? И вспоминает ли король Ричард про запоздавший выкуп Саладина, сидя в своем заточении? — Он отпил большой глоток бренди. — Скорее всего нет, они вообще об этом не думают. Король Ричард не привык терзаться угрызениями совести, иначе ему тоже не спалось бы по ночам, как всем нам, побывавшим в этом аду.

— Вы не должны себя корить, Раймон. Вас там не было…

— Меня там не было, — повторил он, — я не проливал их кровь. Но по дороге в Яффу я начал думать, что в этом есть и моя вина. Я спас жизнь королю Ричарду, но не сумел убить человека, который на него напал. Король Ричард не нашел его и обратил свой гнев на всех жителей Акры. А я был болен и не смог отговорить его от этой чудовищной мести.

— Вы не виноваты…

— Среди нас были люди, которые могли образумить короля, когда тот впадал в убийственную ярость. К тому времени они все погибли, кроме меня. Лучше бы я умер до Акры!

— Как вы можете так говорить? Вы должны благодарить Бога за то, что остались живы, приехали в Акру и спасли жизнь королю. Жалеть об этом… — Она замолчала.

— Крамольно, — закончил Раймон. — Я скажу один раз, Алиса, и больше никогда не буду к этому возвращаться: если бы я предвидел будущее, то не стал бы останавливать кинжал злодея.

— Король Ричард — величайший из всех христианских правителей…

— Ричард Плантагенет — величайший из всех христианских воинов. Он герой. Но как король… как правитель он никуда не годится. Он обирает до нитки своих вассалов и предает их интересы, развязывая войну в угоду Риму. — Раймон взял свою рубаху и начал заново ее складывать. — Даже молодой Иоанн, хоть он и подлец, был бы лучшим герцогом Нормандии. И королем этой нищей страны.

— Вы хотите, чтобы принц Иоанн занял место своего брата?

— Я сказал, жена, что больше не буду возвращаться к этой теме. Неужели ты так мало дорожишь моей жизнью — и своей тоже, — что готова повторить при всех мои слова, переиначив их в явную крамолу? Клянусь Богом, женщина, я свалял дурака, поделившись с тобой своими мыслями.

Алиса отпрянула назад, и от ее белых плеч покатилась легкая волна.

— Мне нет нужды повторять ваши слова при всех, — сказала она. — Любому, кто желает узнать ваши мысли, достаточно сесть в главном зале и послушать, как вы кричите.

Его жена говорила смелые речи, но в ее расширившихся глазах стоял страх, а грудь была неподвижна…

Он опустился на колени и взял у нее мокрый мешочек с травой.

— Опять не дышишь! Неужели тебе не дурно?

— Я дышу.

— Тогда делай это так, чтобы я видел. — Он понизил голос: — Я устал от войны, кровопролитий и Плантагенетов. Теперь я буду жить спокойно и подниму свой меч, только чтобы защитить мои земли. Больше никакого предательства, никаких кинжалов в ночи и убийств.