Что предназначено тебе… Книга вторая - Нэйса Соот'Хэссе

Это место было идеальным островком тишины, где можно было передохнуть и спрятаться от вопросов, терзавших его.

— Ты умелый психолог, — сказал Стефано, глядя сквозь Доминико на струи водопада и думая о своём.

Доминико отвернулся к окну.

— Ты не поверишь, — сказал он, — но я когда-то пытался завязать.

— Завязать с мафией, — Стефано фыркнул, — и что?

— И ничего.

Доминико надолго замолк.

— Ты рассказал мне, как мафия пришла в Манахату, — сказал он, — но ты ничего не знаешь об этой земле. История Манахаты — это история о том, что даже последний продавец подержаной одежды с Альбиона или ненужный этому миру японский эта* могут в реальных условиях открыть в себе невероятные способности к выживанию, умению руководить или милосердию. Только здесь можно по-настоящему обнаружить внутреннюю силу человеческого характера. Из глупости и ошибок, из желания заработать быстро и легко, из неверных посылов и сумбура в голове человек творит легенду о самом себе. Этой истории нет начала — как и конца. Оседлав очередного Росинанта, невежественное человечество неожиданно для самого себя проявляет первые признаки ума. И не так важно то, что человек воюет с ветряными мельницами — важно, что он противостоит всем вольным и невольным силам зла. В желании достичь мечты люди показывают свою внутреннюю силу.

— Ты хочешь мне рассказать? — спросил Стефано.

Доминико пожал плечами.

— Вряд ли ты захочешь слушать меня.

Стефано молчал какое-то время, а затем Доминико резко обернулся и в упор посмотрел на него.

— Есть одно место, — сказал он, — которое я хотел бы тебе показать.

— Если бы я отказался — был бы дураком, — усмешка озарила лицо Стефано.

Доминико кивнул.

— Завтра утром — будь готов. Вылетим в шесть часов.

— Первыми колонизаторами этих мест были последователи одной из сект Ветров — Ордена Пути, — рассказывал Доминико, прорубая дорогу впереди. Вопреки обыкновению, он был не в своём неизменном чёрном костюме, а в скромном комплекте в стиле сафари, и Стефано никак не удавалось оторвать взгляд от его предплечий в засученных рукавах, покрытых тонкой паутинкой выгоревших волос.

Они в самом деле вылетели в шесть утра, и несколько часов корриера несла их на северо-восток. Стефано как ребёнок, опустив руку на боковое стекло кабины, смотрел за окно, где полоса джунглей стремительно сменялась лесостепной. И почти всю дорогу Доминико говорил, как будто, раз открыв вентиль, уже не мог закрутить его назад.

Приземлилась корриера на каменистой пустоши, в нескольких сотнях метров от леса, и дальше они пошли уже пешком.

— Они устроили миссии на Манахата-Плэнет на свои собственные средства, — продолжал Доминико, — чтобы аборигены услышали от них слово Ветров. Для Альбиона станция в любом случае была лишь местом краткой остановки для пополнения запасов галеонов, идущих из дальних рейсов. Пастырь миссионеров — отец Микеле — переправился через реку Серпенти в район Валле ди Сабия, где и основал миссию и стал объяснять аборигенам Писание Ветров. Его, правда, больше интересовали новые впечатления, нежели обязанности пастыря. Он дошёл до песков пустыни и у самого ее края на крутом утесе решил построить церковь, а по берегу залива приметил симпатичную заводь, названную Белиссима Байя. Вдоль залива стояли деревни аборигенов. У местных жителей была розоватая кожа, мужчины носили бороды, все выщипывали себе брови и ходили без какой-либо одежды. Только малая часть для защиты от холода надевала небольшую накидку из кожи или травы, доходившую до талии и оставлявшую открытым то, что по всем правилам приличия нужно было бы прикрыть в первую очередь.

Так появились двадцать три миссии от Виа Сакра до Миеты, на расстоянии около суток пути между ними. В их окрестностях образовались крохотные села, заселённые бывшими солдатами и их жёнами-аборигенками, и городки, где стояли небольшие пограничные отряды. У каждой миссии были свои сельскохозяйственные угодья, и все работы выполнялись новообращёнными аборигенами, жившими в ранчериях — маленьких поселениях. Ветродувы не только учили их постулатам веры, но и «давали знания» в обработке полей, уходе за скотом… объясняли, как варить мыло, изготовлять из винограда вино, а из злаков — муку и хлеб.

Офицеры гарнизонов, те, кто был доволен пейзажами и прекрасным климатом, с удовольствием оставались в этих землях и при выходе в отставку. Государство предоставляло им землю в аренду, они организовывали приезд своих жен и детей и счастливо жили в обустроенных поместьях, где наслаждались беззаботным и приятным времяпровождением, пока аборигены пасли их стада. В одном из немногих местных городов, Тремоне, жили в основном военнослужащие и чиновники.

Когда я прибыл сюда, тут не было ни одного постоянного жителя — только солдаты, женатые на аборигенках, жившие в пределах фортов, да конные наряды охраны, рассредоточенные группами по миссиям и рудникам. Да ещё такие же искатели наживы, как я.

Местное же население оказалось в абсолютном рабстве. Неистовое желание донести веру, демонстрируемое монахами, сочеталось с бескрайними жестокостями. Они не столько показывали достоинства новой религии, сколько принуждали к ней. Лишь немногие восставали — зато многие просто уносили ноги от проповедников. В итоге аборигены не только потеряли свободу, но и принесли в родные племена болезни переселенцев. Сифилис, например, стал причиной гибели десятой части всего народа аборигенов, живших в миссиях.

Планету регулярно посещали альбионские охотники на местных морских животных и китов. Между приезжими и местными шла бойкая торговля шкурами и салом, хотя формально перевозить товары по линиям Ветров и было запрещено. Приезжая домой, альбионские промышленники взахлёб рассказывали о богатствах Манахаты, и еще большее количество желающих легко заработать летело туда.

В числе первых переселенцев были трапперы. За ними прибыли испанцы и французы из дальних провинций Корсики. Леса были полны непуганым зверьем, аборигены дружелюбны.

Лес, по которому они шли, занимал площадь в тысячи гектар на высокогорном плато между хребтами окружающих гор, достигавшими почти четырех километров высоты.

И плато, и хребты были сложены из вулканических пород. Тут и там по обе стороны от них Стефано видел потоки застывшей лавы, а когда они наконец выбрались в долину, взгляду их предстал огромный утёс, целиком состоявший из вулканического стекла.

То тут, то там в долине реки, прорезающей плато, встречались горные источники, гейзеры и лужицы, а то и целые котлы горячей булькающей грязи.

Струи некоторых гейзеров били в небо на добрую сотню метров.

Они шли рука об руку — когда закончился лес, Доминико больше не было нужды держаться впереди. Но