В поисках своего единорога - Алекса Райли

“Не выгляди такой расстроенной из-за этого”, - огрызается на меня Тиффани. “Считай это чем-то вроде посвящения”. Не похоже, что меня посвящают во что-то, кроме круга дрянных девчонок. Я собираюсь не высовываться и перестать пытаться дружить с этими людьми.

“Думаю, я собираюсь уйти”, - говорю я.

Теперь, когда Майк снял рубашку, я вижу его татуировку. Он должен найти рубашку с широкими рукавами, чтобы прикрыть ее. Вместо того, чтобы надеть рубашку, он набрасывает ее на голое плечо, и я втайне надеюсь, что он получит солнечный ожог. К счастью, все девушки начинают пытаться привлечь его внимание, и я понимаю, что это мой шанс улизнуть.

Я поворачиваюсь, чтобы убежать, но затем отшатываюсь, когда Майк наступает ногой мне на хвост. Я слышу треск и понимаю, что хвост, вероятно, частично оторван, но затем я слышу звук тик-тик-тик. Какое бы странное устройство Рия туда ни вставила, звучит не слишком радостно, что на него наступили.

С конца хвоста начинают вылетать искры, а также из него начинают вылетать блестки. Это почти похоже на бенгальский огонь 4 июля, пока часть травы не начинает загораться, и я понимаю, что хвост все еще связан со мной, и половина моей задницы видна!

Я кричу, но все стоят в шоке. Конечно, именно так я и собираюсь умереть. Теперь я вижу заголовки. Единорог сгорает в огне на корпоративном барбекю. На данный момент я не думаю, что все может стать хуже, но затем из ниоткуда появляется самый великолепный мужчина, которого я когда-либо видела.

Я в состоянии явной паники, но все, что я вижу, — это идеальные ямочки по обе стороны его щек. Я начинаю думать, может быть, я уже загорелась и я на небесах, потому что ни один мужчина на земле не должен выглядеть так хорошо.

Глава четвертая

Блейз

Вокруг нее дым, и несколько человек поблизости тушат пламя в траве. К счастью, сегодня утром прошел дождь, так что я не думаю, что есть вероятность лесного пожара, но мы все равно убедимся. Шеф хватает оборудование сзади и начинает распылять, крича людям, чтобы они отошли назад.

Вдалеке раздается звук приближающейся машины скорой помощи, и я звоню в диспетчерскую, чтобы сообщить, что происходит. Когда я подхожу ближе, я вижу то, что выглядит как мешанина пастельных красок и блесток в центре всего этого. И если я еще не сошел с ума окончательно, то это выглядит так, как будто римская свеча выходит из ее едва прикрытой задницы.

“Я думаю…” Я замолкаю, поднеся радио ко рту. “Я нашел единорога?”

“Что?” Ванда звонит с другого конца провода, но я игнорирую ее.

Сейчас не время быть непрофессиональным, но, дорогой Господь, эта бедная девушка в ужасном состоянии, и я пытаюсь скрыть свою улыбку. Мне всегда говорили, что у меня детское личико, потому что у меня все еще пухлые щеки с ярко выраженными ямочками и губы, которым позавидовала бы настоящая домохозяйка.

“Привет, офицер”, - говорит женщина рядом, оглядывая меня с ног до головы. Рядом с ней стоит чувак без рубашки, и я не уверен, почему. На самом деле это не кажется подходящим местом для этого.

Как только я подхожу ближе к единорогу, я вижу, как Чиф ударяет ее сзади из огнетушителя, и пламя из хвоста рассеивается. Именно тогда я, наконец, вижу ее лицо полностью, и как только наши взгляды встречаются, она разражается слезами.

Внезапно сцена перестает быть такой комичной, и у меня возникает потребность подойти к ней и все уладить. Я бросаюсь прямо к ней, и она практически падает в мои объятия, в то время как толпа людей вокруг нее просто пялится.

Я зол, что они не только просто смотрели на нее, пока ее костюм горел, но и никто не предлагает утешить ее, когда она явно в бедственном положении. Кто, черт возьми, эти люди?

“Убирайтесь!” Я кричу толпе, и проходит всего секунда, прежде чем они начинают отступать. “Шшш, все в порядке”, - говорю я, когда она издает громкие, вздымающиеся рыдания у меня на груди.

“В чем ситуация?” Я слышу рядом со мной. Врачи скорой помощи на месте.

“Возможная ожоговая травма на ее… гм —”

“Ее задница”, - говорит Чиф, еще раз опрыскивая ее из огнетушителя.

“Какого черта, шеф?” Говорю я, смахивая немного пены, и он просто пожимает плечами.

“Мисс, как вас зовут?” — спрашивает врач скорой помощи, пытаясь оценить ущерб.

“Р-Розабель”, - заикается она, продолжая плакать у меня.

Ее тело такое мягкое и маленькое рядом с моим, и я прижимаюсь щекой к ее лбу и обнимаю ее обеими руками. У меня просто непреодолимая потребность защитить ее и заставить ее чувствовать себя лучше. Она слегка шмыгает носом, когда я глажу ей спину, и я думаю, что непосредственный шок от того, что произошло, возможно, прошел.

Я оглядываюсь и узнаю одного из врачей скорой помощи неподалеку. “Эйприл, ты не могла бы принести мне одеяло? Я думаю, мы можем сделать это в кузове грузовика”.

“Конечно”, - отзывается она и достает один из своей сумки.

Я хватаю его одной рукой и разворачиваю, чтобы обернуть вокруг тела Розабель. Она откидывает голову назад, чтобы посмотреть на меня, и ее темно-карие глаза самые красивые, которые я когда-либо видел. Они как горячее какао зимним вечером, и, глядя на нее, я задаюсь вопросом, каково было бы обнять ее перед камином.

“Розабель, я Эйприл. Я бы хотела отвезти тебя в машину скорой помощи, чтобы мы могли тебя осмотреть. Хорошо?”

Эти слова заставляют ее прервать зрительный контакт, и это пугает меня. Что, черт возьми, это было? Мне казалось, что я падаю в туннель или катаюсь на американских горках. То, как она смотрела на меня, заставило мой желудок сжаться, но в то же время взволновало меня. Господи, мой член твердый, я вспотел и, кажется, теряю сознание. Может быть, мне тоже стоит поехать в машине скорой помощи.

“Он может пойти со мной?” Розабель тихо спрашивает, вторя моим мыслям.

“Я никуда не ухожу, маленький единорог”. Когда она смотрит на меня сквозь мокрые ресницы, я ободряюще улыбаюсь ей.

“Конечно, он может”, - говорит Эйприл, помогая мне обнять ее, а затем подмигивает мне поверх макушки Розабель. “Но не позволяй его привлекательной внешности одурачить тебя. Блейз здесь — настоящая работа. ”

“Что?” Я притворяюсь оскорбленным, но я долгое время работал с Эйприл. Я представляю, какой была бы моя мама, будь она все еще жива. Жесткий, как гвоздь, с долей дерзости.

“Он проводит все свое время за работой”, - жалуется Эйприл.

“Не слушай ее. Это она не хочет возвращаться домой к своему мужу”, - шепчу я Розабель и вижу, как на ее губах появляется улыбка.

“Фрэнк может сам разогреть свой чертов ужин”,