Гондола химер - Морис Декобра

– Что такое?

– Я только-что подавала им утренний завтрак: поридж, яичницу с ветчиной, жареную корюшку, маисовый хлеб, молочные лепешки с кленовым сиропом, мармелад, китайский чай и коньяк.

Леди Диана в возмущении выпрямилась.

– Попросите ко мне немедленно мистера Баттерворса!

Оставшись одна, она злобно швырнула подушки и пробормотала по-французски:

– Этот субъект становится невыносимым.

Мистер Баттерворс вошел растрепанный в оранжевом халате чемпиона по боксу.

– Хэлло, Диана, как поживаете дорогая?

Взгляд леди Дианы остановил его прыжок по направлению к кровати.

– Я узнала, дорогой мой, что вы привели вчера ко мне двух незнакомых мне людей. – Конечно… Боб Митчелл и Фредди Уайчмотт, мои товарищи по колледжу.

– Не принимаете ли вы мой дворец за семейный пансион?

– О, Диана, у вас здесь достаточно места для целого племени дикарей!

– Разве это причина, чтобы навязывать мне присутствие людей, которых я не знаю? Я вижу, дорогой мой, что вы долго еще не будете знать правил приличия. Ваше поведение начинает меня раздражать. Кстати, прочтите письмо. Я только-что получила его от графини Орсоло. Она жалуется на безобразное поведение вашей обезьяны. Это восхитительно!

Джимми прочел послание недовольной аристократки, разразился хохотом и объявил:

– Обесчещенная Беттина, или любовные похождения Отелло!.. Отличная тема для юмористического отдела газеты Херста. Диана… Признайтесь, что вас тоже это позабавило… Вы представляете себе Отелло, с головой возбужденного чиновника, нападающим на кошку старой Орсоло! Я дал бы двадцать долларов, чтобы присутствовать при этой идиллии!

– Во всяком случае вдова недовольна, и ваша обезьяна делает меня смешной.

– Это ничего, Диана… все равно она явится на бал, который вы дадите в ночь Искупителя.

– Бал?

– Дайте мне договорить, дорогая… Я узнал, что в Венеции всегда празднуют восемнадцатое июля – прекращение страшной эпидемии чумы, опустошавшей Венецию, в каком-то там году. B эту ночь все веселятся до потери сознания. И вот мне и моим товарищам, и нескольким благородным венецианцам, с которыми я вчера пил за ваше здоровье в баре «Даниэль», пришла в голову идея. Мы решили посвятить вас в догарессы. – В догарессы?

– Да, отличная мысль, не правда ли? Там были лучшие представители золотой молодежи лагуны. Большой Барбариджо, имевший среди своих предков двух дожей и работающий на мельницах Стюкай, чтобы зарабатывать себе на хлеб, граф Эриццо – старый герой итальянской авиации, прекрасный Фоскарини, вам должен быть знаком его смуглый профиль римского сенатора; на прошлой неделе, когда вы проезжали под мостом de la Paille, он бросил в вас розу… И многие другие, которых я почти не знаю. Командор Лоренцетти, Троделетто, полковник Серезоль. Первоклассные шалопаи, моя дорогая! Нет, нет! Дайте мне договорить, Диана! Все эти люди вас знают и восхищаются вами. Ваша история с принцем Селиманом и трагедия, пережитая вами в вашем шотландском замке, воспламенили венецианцев. Они считают вас самым прекрасным цветком в оранжереях Готского альманаха и самым редким образцом из галереи интернациональных великосветских дам. Они в восторге от моего предложения и считают вас достойной быть посвященной в догарессы. Ведь это замечательно, Диана. Конечно, все расходы посвящения – за мой счет. Бал во всю. После бенгальского огня с Джудекки вас посвятят в догарессы. Между прочим, телеграфируйте немедленно в Париж, чтобы вам выслали пурпуровое манто, подбитое горностаем. Вы должны походить на одну из догаресс Веронеза, написанную на плафоне во Дворце Дожей. Понимаете, дорогая? Старейшина бала посвятит вас в догарессы. Вы изберете дожа по вашему желанию. Меня, конечно, не коронуйте. Я вне игры. Я буду в Совете Десяти, десяти тысяч долларов, которые я выброшу на лимонад, фонарики и ужин.

Леди Диана слушала Джимми, удивленная и обезоруженная. Как рассердиться на этого большого ребенка, плохо воспитанного, соединяющего самым удивительным образом великолепные жесты и отвратительные манеры! Она разрешила Джимми поцеловать себя и весело проговорила:

– Ну, что вы за безумец, Джимми! Я догаресса? Я об этом и не думала.

– Я тоже. Меня надоумил Уайчмотт, рассказав мне, что он нашел сходство между вами и святой Екатериной из палаццо Дожей, которая мистически обручилась с дожем Франческо Донато. Вот от куда зародилась мысль посвятить вас в догарессы. Мы начали со списка приглашенных. Это будет страшно занимательно. Голубая и красная кровь перемешается, и подлинные аристократы XIII-го столетия смешаются с выскочками ХХ века… Да, кстати, не забыть бы пригласить мистрис Эскмор; Я видел ее вчера в обществе лорда Монтегю Батсмана.

Леди Диана удивилась.

– Как, неужели и она здесь?

– Да, я даже разговаривал с ней. По своему обыкновению она наговорила мне гадостей об американцах, которых она находит глупыми, и эгоистами, дурно воспитанными. Чтобы отомстить, я рассказал ей маленькую историйку. Держу пари, что вы ее не знаете… Одна дама посетила исторический фрегат, которым командовал Нельсон при Трафальгаре. Офицер показал ей большую медную пластинку, прибитую на мостике, и объяснил ей: «Здесь, сударыня, пал Нельсон во время морской битвы». Тогда дама простодушно заявила: «Это меня нисколько не удивляет, лейтенант; только-что, проходя наверху, я сама чуть не разбила себе лицо». Мистрис Эскмор соблаговолила найти это забавным и воскликнула: «Это конечно, была американка?» «Нет сударыня, – вежливо возразил я, – эта дама ваш лучший друг, мистрис Б»

Джимми взял бисквит со стеклянного подноса и спросил:

– Теперь, Диана, скажите, кого вы изберете дожем?

Диана неопределенно махнула рукой.

– Еще подумаем.

– Я знаю, что сейчас у вас имеется три вздыхателя, уцепившихся за вашу колесницу. Они только и ждут, чтобы сбросить меня с моего сидения.

– Оставьте их в покое, Джимми!

– Кто из них будет избран Анри де-Мантиньяк, сэр Реджинальд Деклинг или Эрих Краузе? У кого больше шансов – француза, английского дипломата или немецкого промышленника?

– Я пока ничего не знаю. Я пригласила их сегодня вечером обедать у Монтэна, может быть за десертом я решу этот вопрос. Во всяком случае, Джимми, я вам даю отпуск до полуночи. Отправляйтесь развлекаться с вашими друзьями. Тем временем я подумаю о моих трех вздыхателях и обсужу их сравнительные достоинства.

* * *

Монтэн – наиболее известный владелец ресторана в окрестностях Сан-Тровазо. Беседки его сада – приют венецианской богемы, смакующей там Zuppa di verdura[25] сдобренный головокружительными парадоксами, широковещательными воззваниями нео-футуристов и шумными спорами об ирредентизме.

В этот вечер леди Диана обедала в обществе своих трех вздыхателей: француза, немца и англичанина. Месье де Мантиньяк – холодный, прекрасно владеющий собой, скупой на жесты и порывы, являл собой полный контраст с твердо укоренившимся представлением о парижанине, как о существе экспансивном, болтуне и юбочнике. Сэр Реджинальд Деклинг – пылкий, решительный и язвительный. Доктор Эрих Краузе-меланхолически влюбленный, ганноверский дворянин, скрывающий за своими ясными голубыми глазами стальную волю.

Мантиньяк, культурный рантье, посещал Венецию, как артист и дилетант. Сэр Реджинальд Деклинг, атташе министерства иностранных дел, занимался в Лидо плавательным спортом B промежутке между двумя дипломатическими миссиями. Краузе, миллионер-промышленник, начиненный иностранными банкнотами, продавал итальянцам тяжелые орудия.

После обычных банальностей леди Диана повернулась к Деклингу и заметила:

– Ужасная история, это убийство лорда Стэнли в Каире, не правда ли, Реджинальд?.. Мой муж представил его мне в Букингемском дворце. Он был тогда только-что назначен верховным комиссаром Египта и казался очень довольным… Видно, ему суждено было погибнуть на земле Фараонов.

– Да, леди Диана, это восстание действительно возмутительная история. Положение, по-видимому, становится угрожающим. Телеграмма из Лондона сообщает, что флот Средиземного моря отправляется в Александрию.

Эрих Краузе посмотрел на Деклинга с иронической улыбкой.

– Ты сам хотел этого, Жорж Данден![26] И, гордый своим знанием Мольера, немец прибавил: – Еще немного, и ключ к водам Красного моря окрасится кровью… Ба! Господство над путями в Индию стоит костей английского гренадера, как сказал бы наш покойный Железный канцлер[27]. Только вот ваши добрые союзники, французы, будут втихомолку подсмеиваться над вами… Ха,