Без ума от истребителя - Эли Хейзелвуд

— Постой. Ты что, правда здесь?

Как раз когда солнечный луч достиг стула, он порвал мои путы и довольно грубо оттолкнул меня подальше от света. И тут Подросток-Отморозок, который явно рассчитывал посмотреть на пиротехническое шоу из тени, решил, что не позволит какому-то левому истребителю помешать ему завершить расправу. Всё это переросло в потасовку втроём, в которой я перестала различать, кто с кем, а затем — в зрелищную кульминацию, где Лазло сбросил Вампира-Подростка-Отморозка с пожарной лестницы.

Я бы с удовольствием посмотрела, как он пылает, но я была занята собственной проблемой — а именно тем фактом, что до того, как Лазло добрался до него, Подросток-Отморозок умудрился повалить меня и переломать обе ноги, тазобедренную кость и левое плечо, полностью обездвижив меня. Переломы быстро срастались, но недостаточно, чтобы я успела спастись от надвигающегося солнца.

«Вот и всё, — подумала я. — Конец».

И тут Эньеди, рванув, всем телом отпихнул меня от лучей, ударился головой о обвалившуюся балку и упал без сознания прямо на меня.

Именно в таком незавидном положении мы сейчас и пребываем.

Очевидно, этот истребитель хочет, чтобы я умерла на его условиях.

— Уф, — говорю я, когда его безжизненная туша наваливается на меня. Мои сухожилия и кости уже срастаются. Я вампир со сверхспособностями. И всё же, ползти по освещённому солнцем полу, прикрываясь его телом, то ещё испытание, как и оттащить нас в тёмный коридор.

Должно быть, мои мозги совсем не работают от усталости.

Какого дьявола я делаю? Волоку за собой Лазло? Опираю его о стену? Провожу рукой по его тёмным волосам, чтобы понять, насколько серьёзно он ранен? Он же истребитель вампиров. Он спас меня лишь для того, чтобы потом самому меня убить. И вот мы застряли в заброшенном здании в Сохо, и до самого захода солнца мне придётся прятаться от него.

Если только я не убью его первой.

Эта идея приходит ко мне вместе с уколом совести, который я с недоверием подавляю. Еноты что, выели тебе мозги, идиотка? Его нужно убить. Сейчас же.

Верно. Я должна его обезглавить. Единственное, от чего не восстанавливаются истребители. Но Отморозок забрал моё оружие, и я…

У Лазло обязательно должно быть при себе что-то острое. Я наваливаюсь на него, проводя рукой по рельефу мышц, которые показались бы мне более впечатляющими, если бы не были посвящены исключительно убийству меня и всего моего рода. У него всё ещё четыре — целых четыре! — клинка, спрятанных где только можно. Я вытаскиваю самый длинный из его ботинка, подношу к его горлу…

И опускаю руки.

Он только что спас мне жизнь. А познакомились мы ещё до начала XII века. Я всё ещё помню его нелепые одеяния времён Крестовых походов.

А ты помнишь, как он тебе оттяпал подбородок своим дурацким мечом крестоносца? Пять недель ушло, чтобы он принял нужную форму.

Точно. Во почему я должна это сделать. Либо он, либо я, и…

— Блять, — говорит растерянный голос.

Когда я смотрю на него, Эньеди моргает, потирая голову.

Убей его! Убей. Его. Сейчас. Же.

Но я не могу. Потому что слишком занята, вникая в пять слов, что навсегда изменят мою судьбу:

— Кто ты, черт возьми, такая?

Глава 3

«Обычно мы беспокоимся не о тех вещах, о которых действительно стоило бы волноваться», — как-то сказала мне аббатиса. Насколько помню, это было тогда, когда я изводила себя мыслями о боли от вырванного зуба, — вместо того, чтобы волноваться, скажем, о вечных муках в аду. Тогда я держалась за распухшую щёку и презрительно закатила глаза, но, возможно, именно сегодня я всерьёз пересмотрю своё укоренившееся за столетия негативное мнение о ней, потому что она, как оказалось, была права.

Лазло не помнит, кто я такая, и я в шаге от паники. Но это сущие пустяки по сравнению с более серьёзным открытием.

Лазло не помнит, кто он такой.

— Что значит, ты… не знаешь? — спрашиваю я. Когда он открыл глаза, я попятилась, как таракан, которым, очевидно, я и стала. Теперь мы сидим, привалившись к противоположным стенам коридора. Я запрятала его кинжал за спину, раздумывая, когда (а не если) мне придётся пустить его в ход.

— По-моему, всё ясно и без объяснений, — пробормотал Эньеди своим обычным сухим тоном, который я хорошо знала. Он рывком садится прямо, потирая место ушиба. Когда он опускает ладонь, испачканную кровью, он смотрит на неё мгновение, а затем пожимает плечами. — Где мы?

— Э… В Сохо, вроде. — Я не свожу с него глаз, готовясь к атаке.

— А где находится это Сохо?

— На, эм, планете Земля? — Его недовольный взгляд подсказывает мне, что я слишком уж обобщила. — Нью-Йорк. США.

— Ясно. А кто мы?

— Ты правда не…

— Да, — перебивает он раздражённым, низким голосом. — Я правда не помню. Я не помню ни своего имени, ни твоего, ни почему я здесь, ни что привело к этому. Более того, я не назову ни одного своего знакомого. Фактически, я даже не помню, когда именно выучил значения слов, которые сейчас использую. Зато я знаю определение «амнезии», которая является довольно частым явлением после сильного удара по голове…

— Лазло, — говорю я, в основном, чтобы заткнуть его. Самовлюблённый олух. — Тебя зовут Лазло Эньеди.

Он беззвучно повторяет эти слова.

— Откуда происходит имя?

— Мне кажется… — Я окидываю взглядом чернила, которыми усеяно всё его тело. Истребители начали делать тату задолго до того, как это вошло в моду, но рисунки Лазло всегда отличались от тех, что были у его товарищей — и всегда притягивали моё внимание. Это древние, угловатые руны, которые напоминают мне древнетюркские письмена. Отличительные карпатские узоры. Цвета и мотивы, берущие начало в восточноевропейском фольклоре. — Из Венгрии, наверное.

— Так я венгр?

Венгр ли он? Мы как-то не обменивались любезностями за латте. Его имя мне известно лишь потому, что его превратили в истребителя, чтобы искоренить весь мой род. Много веков назад, во время моего пребывания в Афинах, я встретила вампира из той же линии, что и я, она поделилась со мной некоторыми данными, прежде чем отправиться своей дорогой. Тогда Греция ещё была под Османами. — Не уверена, откуда ты. Ты понимаешь, что я тебе говорю? — спрашиваю я на венгерском. Моя лексика, должно быть, устарела, так как я не бывала там с тех пор, когда оттопыренная челюсть