Хозяйка разорённого поместья Эшворт-холл - Айлин Лин

Дверь за ней закрылась, и я осталась одна в этой жалкой каморке. Ещё раз внимательнее огляделась.

Стены когда-то были выкрашены в бледно-голубой цвет, но краска облупилась, обнажая серую штукатурку. В углу темнело пятно плесени. Через щель в оконной раме потянуло вечерней прохладой.

"Айрис – божий одуванчик", – снова подумала я и горько усмехнулась. А раз так, то и неудивительно, что прежняя хозяйка тела позволяла так с собой обращаться. Тихая, добрая девочка, которая пела песенки в саду, безмолвно приняла новую реальность и позволила так с собой поступить. Низвести себя до служанки.

Ситуация яснее ясного. Айрис, то есть теперь меня хотят либо уморить работой, либо довести до того, чтобы я сбежала. А может, готовят что-то похуже. Но они не знают, с кем теперь имеют дело. Я не юная трепетная леди. Я Алина Орлова, и в обиду себя не дам…

Глава 3. Ночной голод

Я проснулась от хриплого лая собаки, раздавшегося неподалёку. Разлепив веки, посмотрела в окно, в которое виднелось потемневшее небо с первыми робкими звёздами. Надо же, как меня сморило!

Осторожно пошевелилась, проверяя своё состояние. Голова болела значительно меньше, видно, мазь Энни и впрямь творила чудеса. А отвратительный запах и правда почти сошёл на нет. Лишь рёбра ныли, как и прежде. Нужно туго перебинтовать грудную клетку, иначе каждое движение будет мучением. Где бы раздобыть ткань подходящей длины?

Дверь тихо скрипнула, и в комнату проскользнула Энни с деревянным подносом в руках.

– Миледи, вы проснулись! А я вам ужин принесла, – она поставила свою ношу на шаткий столик.

Я села, морщась от боли, и взглянула на масляную лампу, стоявшую рядом с тарелками, перевела взор на содержимое последних. Сердце упало. В деревянной миске плескалась жидкая каша на воде: серая, комковатая масса без малейшего намёка на масло или молоко. Рядом лежали варёные овощи, пара морковок и что-то похожее на репу, тоже без всякой заправки. Довершал картину нищеты кусок чёрствого серого хлеба.

– Это… мой ужин? – не удержала сарказма, проскользнувшего в голос.

Энни виновато потупилась.

– Простите, миледи. Гарета сказала, что, несмотря на ваши раны, всё равно не даст вам мяса. Нужно экономить продукты.

Я тихо хмыкнула и взяла деревянную ложку, зачерпнула склизкую кашу. На вкус она была ещё хуже, чем на вид: пресная, с привкусом горелости. Но голод не тётка, и я заставила себя есть, запивая эту бурду тёплой водой из глиняной кружки.

– Энни, вся прислуга так питается? – полюбопытствовала я.

– Всё то же самое, миледи.

Пока я давилась отвратительной едой, девушка сходила за ведром с водой и тазом.

– Давайте я помогу вам смыть грязь и переодеться ко сну, – предложила она, когда я отодвинула пустую тарелку.

Умывание холодной водой немного взбодрило. Энни помогла мне снять испачканное платье и достала из сундука ночную сорочку. Вернее, то, что когда-то ей было. Тонкая ткань износилась до полупрозрачности, в местах, где разошлись швы, виднелась грубая штопка, а от былой белизны не осталось и следа – сорочка приобрела желтовато-серый оттенок.

– Это всё, что есть? – уточнила я, разглядывая печальное одеяние.

– Есть ещё пару платьев, миледи, но они не для почивания, а для работы и походов в лес, – Энни снова полезла в сундук и извлекла мешковатые, жуткие на вид балахоны. И ещё одно, вполне симпатичное, тёмно-зелёное. – А вот это для выхода к гостям.

Я провела рукой по ткани. Качественная шерсть, хороший крой, платье явно шили не для служанки. Но время и частая носка сделали своё дело: ткань вытерлась на локтях и подоле, цвет поблёк, а кружева на воротнике и манжетах пожелтели и местами порвались.

– Странно, – заметила я, – почему меня не переселили в комнаты для прислуги, раз уж я на положении служанки?

Энни нервно оглянулась на дверь.

– Леди Дарена велела оставить вас здесь. Сказала, что, когда приезжают визитёры, все должны видеть, что племянница барона живёт в господском крыле, на подобающем ей месте.

Вот оно как. Для гостей я любимая племянница барона, а в остальное время – бесправная нищенка. Удобно устроилась… мачеха.

– Так-с, – задумчиво протянула я, на секунду замерла, после чего решительно объявила, – это непотребство, – ткнула пальцем в полупрозрачную сорочку, – сейчас разорвём и перевяжем мне грудную клетку, а вот это, – перевела палец на более или менее приличное тёмно-зелёное платье, – я надену сверху.

– Н-но, м-миледи… – округлила глаза помощница.

– Не спорь, милая Энни, – перебила её я, – с повязкой мои рёбра быстрее заживут, а что касается “выходного” наряда… Я буду носить его, пока не раздобуду чего поприличнее. Поверь, скоро в этом доме многое переменится.

Девушка испуганно посмотрела на моё полное решимости лицо.

– Х-хорошо, леди Айрис, – в итоге сдалась она.

Через четверть часа мои саднящие рёбра были плотно зафиксированы неровно разорванной тканью, а затем всё это прикрыто зелёным платьем.

– Спасибо, Энни. Большое. А теперь ступай, тебе тоже нужно отдохнуть, – я легла на жёсткую кровать, натянув тонкий плед до подбородка.

– Спокойной ночи, миледи. Моя комната внизу, в крыле для слуг, прямо под вами. Если что понадобится, стучите в пол, я услышу.

Дверь закрылась, и я осталась одна. Тьму, окутавшую мою каморку, разгонял свет единственной лампы, а сквозь щель в окне пробирался холодный ночной воздух. Погасив огонёк, я свернулась калачиком, пытаясь согреться, и закрыла глаза.

Вскоре усталость взяла своё, и я провалилась в тревожный сон…

Я стою на краю дамбы. Бетон под ногами трескается, расползается паутиной антрацитовых линий. Земля уходит из-под ног, и я падаю… падаю… падаю в чёрную, жадно ревущую бездну.

Я не выдержала и закричала в момент, когда должна была разбиться о бетонное основание. Но вместо удара картинка вдруг сменилась, и вот я ползу по противно чавкающей грязи. Камни впиваются в ладони, оставляя кровавые следы. В голове гудит, перед глазами красная пелена.

– Помогите! – сиплю я, но голос тонет в равнодушном фоновом шуме. – Кто-нибудь… пожалуйста…

Я выползаю на освещённую солнцем широкую улицу. Но люди проходят мимо, никто из них не останавливается. Они смотрят сквозь меня, словно я призрак. Я тяну руку к чьей-то юбке, но ткань проскальзывает сквозь пальцы.

– Помогите… – последний выдох, и темнота накрывает меня с головой.

Я проснулась резко, словно вынырнула из воды. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Несколько минут я лежала, приходя в себя и прислушиваясь к тишине дома. За окном царила