Ведьма, к ректору! Сборник - Алисия Чарская

От легкой паники и ответственности перед инициацией, меня немного понесло. Я вообще очень болтливая становлюсь, когда волнуюсь. Это очень выручает на уроках и экзаменах – плету по теме и около темы, создавая впечатление, что знаю если не всё, то очень много! Но вот в вопросе с чего приступить при дефлорации, я оказалась совершенно не подкована. Нас с детства учили оберегать девственность до восемнадцатой Велесовой ночи, а не лишаться её.

Ректор тоже был в панике, иначе из всего моего словесного поноса вычленил бы главное, что останется жив. Но он переспросил другое:

— Немного переспим? – язвительно усмехнулся он. – А можно переспать много, Ванеева? Долго к этому готовилась? Почемуя?

— Вы тут случайно, я вообще Прохорова хотела …

— Ну конечно! – перебил меня Матвей Павлович, отворачиваясь с презрительной миной на лице.

— А нечего было меня останавливать! Я тогда к Денису шла, зелье ему несла …

— Зелье?! ЗЕЛЬЕ?! Ты в своем уме, Ванеева? Тебе тоже психушка нужна, как и этим чокнутым?

— Тссс! Не обзывайте сестер, а то они обидятся, год потом чесаться будете из-за своих неосторожных слов.

Ректор замолчал, осматривая меня прищуренными глазами. Я засмущалась от его взгляда.

— Вы не могли бы отвернуться?

— Зачем? Раз уж мы собираемсянемногопереспать, то я хочу это видеть.

— Я не знаю с чего начать, а еще вы… — я всплеснула руками.

— Что я? – не понял или прикинулся, что не понял, он.

— Ну… Такой большой! Я даже не представляю, какэтоможет в меня влезть.

— Легко, Ванеева. Особенно если придерживаться плана «переспать немного».

— Ой, хватит уже издеваться, Матвей Павлович! Мне надо до конца. Чтоб уж наверняка лишиться девственности.

В ответ ректор промолчал. Мне даже пришлось отвлечься от созерцания мощного орудия с огромной налившейся головкой, чтобы поймать его пристальный изумленный взгляд.

— Что?!

— Ты – девственница?

Я непроизвольно покраснела.

— Да, так положено.

— Где положено?! В моей академии с первого дня поступления девственниц не остается, как бы я не охранял строгое разделение мужской общаги от женской, — почти выкрикнул он.

— А вы откуда знаете? – изумилась я.

— Знаю что?

— Ну, что девственниц не осталось? Вот же я она. Очень даже есть.

— Напомни, какой ты курс?

— Второй, а что?

— Поздняя ты зажигалочка, Ванеева. Но раз уж тебя мой размер смущает, а у Прохорова, я так понимаю, он более подходящий, то отпусти меня? А я тем же моментом пришлю тебе замену? Прохорова пришлю.

— Не получится, Матвей Павлович, — почти жалобно вздохнула я. – Никто поменять не разрешит. К тому же я понятия не имею, какой размер у Прохорова. Просто он красивше вас.

— Твою мать, Ванеева! Развяжи меня немедленно! – больше ректор не шутил.

Да и сестры-наблюдательницы знаками показывали, что пора приступать.

— Ну ладно, помогите мне что ли? С чего лучше начать? Я уже как-то смирилась, что ради метлы мне придется оседлать ваш размерчик.

Но Матвей Павлович при моем приближении, только сильней натянул и рванул завязки, молча, сосредоточено. Вот так всегда, где бы помочь – он отмалчивается, а когда не просят – вечно с советом лезет.

— Тогда я сама.

— Господи, Ванеева, зачем? Прохоров лучший кандидат, — не выдержал ректор, — моложе,красивееи член подходящего маленького размера… Не залезай на камень. Остановись, Ванеева!

Но я уже взобралась на алтарь, развернулась к связанному ректору спиной, и осторожно коснулась ладонями напряженных мышц живота. Давно хотелось потрогать, как только увидела ректора на камне и оценила его шикарную фигуру.

Одновременно со стоном побежденного и сдавшегося Матвея Павловича, пресс под моей рукой задрожал, кожа подернулась мелкими мурашками, а конец перед глазами дернулся.

Я уже увереннее перекинула ногу через грудь ректора, седлая его задом-наперед, и склонилась над членом. Очень хотелось познакомиться с ним поближе, прежде чем позволить проткнуть меня насквозь. Вряд ли я после такого испытания, после инициации, еще раз захочу оседлать кол, даже если он будет помельче.

Но не успела я и пальцем коснуться пульсирующего члена Матвея Павловича, как почувствовала его тяжелое частое дыхание у себя между ног! Выгнулась, удивленно заглянула туда и тут же вскрикнула, когда ректор вытянул свой длинный язык и провел по моим оголенным нижним губкам.

То с момента губ касаний, он на веки "раб" ей станет!

И исполнит все желанья, и любить не перестанет!!!

Глава 3. Инициация

В ушах громко застучали барабаны. Откуда?

Я оторвалась от развратного зрелища между своих ног и плывущим взглядом огляделась вокруг. Не было никаких барабанов, даже их стук в ушах затих.

И тут я снова охнула от еще одного прикосновения языка Матвея Павловича в запрещенном месте.

— Ч-что вы делаете? – задыхаясь, выдавила я, заворожено разглядывая, как перекатывается его кадык, пока он смачно вылизывает мнетам.

В ушах опять оглушающее били барабаны: бум-бум-бум! Стало трудно дышать, ноги задрожали, колени разъехались, и я почти села на лицо ректора. Чем он бессовестно воспользовался, воткнув язык «в туда»!

Я взвилась, отползая от его рта, натыкаясь на торчащий колом член, совершенно о нем забыв. Ну что за преподаватель такой – он даже инициацию грозится сорвать! Сунуть языктуда! Это каким надо быть извращенцем?!

— Возьми его губами, — шепчет со спины Матвей Павлович и приподнимает бедра, упираясь головкой в мой подбородок.

— Чего-о?

Сам извращенец и меня такой сделать хочет. Ну уж нет!

Я почти сползла с алтаря, когда услышала хлопок главной сестры и она начала читать по книге заклинаний. Ректор сзади выгнулся, снова поддав бёдрами и протяжно застонал, а я вспомнила, из-за чего здесь нахожусь.

— Матвей Павлович?..

Он не реагировал, полузакрытые глаза были мутными, зачарованными. Вырываться он перестал с первого же прикосновения, тогда я и вспомнила о выданном мне кинжале. Да, теперь путы можно разрезать.

— Ладно, я вас освобожу, но не пытайтесь сбежать. И язык в неприличные места не суйте…

Тут я подумала, что мне скорее понравилось, чем шокировало, так что я исправилась:

— Но если это надо для дела, то лижите. Я потерплю.

Веревки повисли, а руки ректора моментально обвились вокруг моей талии, он сел сам и посадил меня на бедра лицом к лицу. Атмосфера между нами сразу же изменилась.

Никакой дымки в