Девушка с характером. Ты (не) моя - Елена Грасс

Дверь приоткрыта, вижу врачей и плачущую Катю.

У неё на руках дочка. Та тоже ревёт белугой.

Катя не знает к кому бежать: к сыну или к дочери.

– Катя, что случилось? – пытаюсь понять ситуацию.

– Отвали! – рычит на меня, не желая разговаривать.

– Где Егор? – я же не отстану.

– Егор в Москве. Забыл телефон дома.

– Что у вас случилось?

Бросаю взгляд на Ваню.

Тот лежит без движения. Глаза закрыты, лицо бледное.

– Уходи.

– Я не уйду. Говори, что случилось! – рявкаю на неё, пытаясь хоть так вызвать какую-то иную эмоцию на меня кроме той, которую она обычно испытывает.

Дочка на руках начинает плакать сильнее.

– Прости, прости, – понижаю голос, дотрагиваюсь до её руки, но Катя делает шаг назад, тем самым не давая мне возможности прикасаться к ребёнку.

– Ванька упал с качелей. У него, скорее всего сильное сотрясение мозга, потому что он то просыпается, то опять впадает в какое-то забытье. Когда он упал, сказал, что ему очень больно, потом походил несколько минут и потерял сознание. Или уснул, я не знаю, не понимаю. Всё, чему училась сама из головы вылетело, – словно оправдывается, – скорая только-только приехала, но ума не приложу, что мне делать. Мама его уехала, Егор тоже в Москве. Мне не к кому обратиться. – Плачет сильнее. – Они говорят, что нужно ехать в больницу. А как я поеду, если на руках Маша? Мне её оставить не с кем.

– Давай, я с ним поеду?

– Нет, нужно ехать мне. Но как я оставлю дочь...

– Погоди, давай успокоимся. Дай мне пару минут.

Подхожу к врачам и начинаю расспрашивать про племянника.

– Я ничего конкретного вам сказать не могу, – сухо бросает мне. – Нужно проводить обследование.

– Я могу предположить, что ничего критичного из того, что рассказала эта девушка? – киваю в сторону Кати.

– Денис, отстань от фельдшера. Ты забыл, что я училась в меде? Я всё понимаю. Не нужно лишнего.

Да, я помню, что она училась в меде… И почему она его не закончила, тоже помню. Из-за меня. И снова я виноват…

– Катя, собирай девочку и поехали, – принимаю решение ехать всем вместе.

– Но,…– не договаривает. Вижу, она не очень хочет связываться со мной. – Прости, тебе лучше уйти. Тебе здесь не рады! А точнее пошёл вон! – как всегда гордячка! Себе во вред сделает, но вида, как хреново не подаст.

– У тебя будут лишние руки, не глупи. – Я ради них сейчас засуну всю свою гордость в задницу на её «пошёл вон!» и буду стараться быть полезным по максимуму. – В крайнем случае как минимум, могу поддержать Машу, – делаю вид, что пропускаю мимо ушей сказанные слова.

Теряется, смущается, вижу, что борется с собой.

Уступить или послать меня на хрен ещё жёстче?

Но ей кроме меня сейчас помочь некому.

– Хорошо, – еле слышно говорит в ответ.

До ближайшей больницы мы добираемся очень быстро.

Оглядываясь, понимаю, ему вряд ли здесь окажут нормальную медицинскую помощь.

МРТ здесь нет, КТ тоже нет. Здесь по большому счёту ничего нет! Это же ближайшая сельская больница.

Егор и Катя специально купили дом подальше от города. Им хотелось уединения после истории, которая случилась в прошлом.

Пока мы едем, дочка засыпает у Кати на руках.

– Давай мне её, – тихонечко говорю в больнице.

– Не надо, – отворачивается от меня, желая прикрыть дочь от такого страшного для неё человека как я.

– Кать, не дури, я же вижу, у тебя руки устали, – но я на неё не обижаюсь. Всё понимаю.

К нам выходит врач.

Замечаю, как Катя не может даже подняться со стула, держа на руках ребёнка. Скорее всего, действительно силы оставили её.

– Я твоей, а тем более дочери Егора никогда ничего плохого не сделаю! Я не монстр, дай мне девочку, – тихо, но настойчиво говорю ей.

Она нехотя соглашается со мной и тихонечко перекладывает на мои руки Машу.

Малышка причмокивает, возится, я замираю, а потом на каком-то инстинкте начинаю просто её покачивать.

Она снова засыпает мирным сном, я смотрю на неё и не могу налюбоваться.

Красивая дочка у Егора с Катей.

Невольно память отправляет меня эту историю, где я признавался брату во всех своих грехах, просил прощения, и переживал, что он никогда меня не простит.

Уже прошло столько времени... А казалось, будто вчера.

– Доктор, что с моим ребёнком?

– На голове есть гематома, обследование, которое вы хотите не получится провести, сами понимаете. Я могу только предположить сильное сотрясение мозга.

– Позовите, пожалуйста, главврача, – сухо бросаю этому человеку.

– Вряд ли он вам тоже чем-то поможет, – отвечает неравнодушно.

– Всё, что я вас прошу, всего лишь позвать главного врача. – Ради этого ребёнка я до министра здравоохранения Российской Федерации доберусь, если нужно будет. – Доктор, – стараюсь говорить ровно, – мне нужно поговорить с ним о возможности перевоза ребёнка в другую больницу.

– Конечно, раз вы так решили, давайте попробуем, – полагаю, ему самому не интересно спорить со мной.

– А как мы его отсюда будем возить? –плачет тихонько Катя, и тянется ко мне, чтобы взять дочь.

– Отдохни немножко, я не устал. Видишь, она спокойно реагирует на меня. Катя, я не враг. Пусть поспит у меня на руках, – дружелюбно прошу её.

На этот раз кивает без сопротивления.

Сидим в тишине. Катя перебирает в руках платок и смахивает им слёзы, а я сижу и снова смотрю на Машеньку.

Трогаю её маленькие пальчики, перебираю их в своей большой по сравнению с её руке. Смотрю, как трепещут её реснички на закрытых глазках, улыбаюсь, когда она начинает улыбаться во сне.

Малышка, как же ты прекрасна…

Аккуратно провожу рукой по щёчке, кожа такая нежная, практически как у Алины. И у её детей, скорее всего такая же нежная кожа будет.

Стоп. Это запретный приём для моего сознания.

Мне удалось сдать анализ, и теперь я ждал результата.

В ближайшее время он покажет хотя бы, изменилось ли что-то после лечения, которое бросил.

Я