Я буду держать тебя - Эйлин Торен

Из спокойного, кайфового сидения на полу Дениса выдернула вибрация смартфона.

Он ругнулся про себя с досады.

Этот момент его размазывал, как приход — держал сидящую верхом на себе Аду, обнимающую, прячущую руки под его лонгсвивом. Голова её мирно лежала на груди Сороки.

Она только пришла в себя после оргазма, который врезал и по Денису. Он закрыл рот протяжно застонавшей женщине, кончил за ней, так, что в глазах потемнело. Выдохнул, накрыл её рот своим, упиваясь этой эмоцией на разрыв.

Как-то умудрился сесть на пол, не выпуская её из рук. Так она и осталась на нём, он в ней — корячило от сюра и остроты. Там народ туда сюда, ведь пусть и канун праздника, но всё же ещё рабочий день и ледовая арена жила вполне активной жизнью. А здесь полутьма, их дыхание и крышеносный запах секса.

— Да, — ответил на вызов Сорокин пропавшим голосом.

Это был доктор его, сказал приехать сегодня. А Денис так надеялся, что у него будет отсрочка в несколько дней — Новый год же, бля!

— Да, через час-полтора могу приехать, хорошо, — подтвердил, получил ответ и скинул.

— Что-то случилось? — взглянула на него Ада, задрав голову, когда он не дал ей выпрямится, продолжая прижимать к себе.

— Надо обследование сделать, — не было смысла скрывать от неё что-то. Ему и не хотелось.

Так-то уже рассказал столько, чего никому не говорил.

Она всмотрелась в него с вопросом и волнением. И это её переживание, искреннее и тёплое, хреначило по Сорокину сильнее любого траха.

— Плановое, просто МРТ там всякие, тесты и прочая хня, — успокоил её, поглаживая по спине, целуя в переносицу. — Потом хочу проверить насколько я всё же хорошо делаю куни.

— Да иди к чёрту, — зафырчала она, ёрзая. — Это я у тебя набралась, — надула щёчки.

— Да что ты, — рассмеялся Денис. — Научил тебя плохому? И к чёрту не пойду, мне тебя, демонёнок Ада, хватает.

Она ругнулась, врезала ему кулачком в плечо и всё же увернулась, слезая. Бормоча что-то про стыд, позор и прочее.

Сорокин поправил одежду встал, снова возвышаясь над ней.

— Ой, — задрала голову Ада на стеллаж, а потом попыталась достать коробку с верхней полки, карабкаясь по конструкции.

— Твою мать, Ада, ну, попроси же, — поймал её за пояс Сорокин и потянул к себе на руки.

— Ты не понимаешь…

— Попроси, — впечатал её в себя, обнимая.

— Не буду, — заупрямилась Ада, больно ущипнула и пока он шипел, ухмыляясь, увернулась и скользнула из дверей.

Пусть и хотел поймать, выходить сразу с ней было опасно, поэтому Денис ухмыльнулся и достал заинтересовавшую женщину коробку — внутри материалы рекламные арены столетней давности и, мать их, календари. На стены, на столы, карманные — с молодёжной командой.

Десятилетней давности тоже. В марте на перекидном календаре красовался Козырев. Сам Сорокин в июле. Сомнений, что Ада точно знала, что внутри коробки, у него не было.

Стало интересно, а она всё же его видела? Помнила?

Он хмыкнул и заметил на дне стопку фотографий. Фотографий тренеров арены со старого стенда. На одной, конечно, была Плотникова Аделаида Георгиевна… шатенка, красивая, почти не изменилась, только цвет волос. И, в отличии от всех остальных, даже крокодила Гены, расплывшегося в улыбке, Ада печальна.

Хотя… Денис подумал, что именно где-то тогда, получается, она потеряла ребёнка?

В голову полезли дурацкие мысли — почему он не помнит её? Мог бы он ей помочь тогда? Тупо, конечно, — что бы он мог сделать? Веселить её? Ему шестнадцать, а ей двадцать семь… а она маленькая переломанная девочка, намного более несчастная, чем он.

Только очень хотелось бы что-то изменить.

Денис выдохнул, забрал настольный календарь и фото Ады, поставил коробку назад. Выбрался из подсобки, переобулся и поехал в клинику.

Аделаида никогда не анализировала, что ей мешает просить о помощи. А сейчас эта мысль стала какой-то всеобъемлющей.

Что же с ней не так?

Та же коробка… Денис мог бы достать, если бы она просто сказала об этом. Просто коробка — не Луну же просила! Но внутри оказывается ступор — я сама, сама, я могу и ничья помощь мне не нужна.

Наелась.

Но и наелась ли? А может это что-то иное?

Папа и мама ходили с ней маленькой в выходные гулять. Порой даже ездили в другие города. Мама готовилась заранее, папа неизменно соглашался. Ида была счастлива — захватывающее приключение!

Эти светлые воспоминания внутри неё тесно сплетены с образом мамы.

А когда её не стало, то маленькая Ида спросила у папы про прогулку. Просто. Выйти на выходные во двор, или дойти до пруда в парке, покормить уток.

И папа тогда… он согласился. Она деловито собралась, сама оделась. И была счастлива, пока они шли, пока смотрела на птиц, поедающих угощение. А потом посмотрела на папу и…

Радости, даже улыбки — он просто сидел на лавочке, смотрел в никуда, был рядом, но и находился так далеко, что Ида расплакалась, потому что ей показалось, что папа сейчас уйдёт, а её оставит здесь одну. Её плач привлёк его внимание, он всполошился, попытался успокоить, обнял, хотел узнать, что случилось. Искренне. Сейчас Ида понимала. А тогда она просто сказала ему, что хочет домой. С ним. Конечно папа не понял, что именно имела ввиду, посчитал, что дочка устала.

Они вернулись.

И больше Ида не просила с ней гулять. Сама — никогда.

А потом она в какой-то момент осознала, что у них мало денег, что папа много работает, чтобы они едва сводили концы с концами… и перестала вообще что-то просить.

Больно было вспомнить, но и секцию фигурного катания Ида хотела бросить, когда заметила трещину на креплении конька. Тогда она сказала, что ей больше не нравится, только Марго уловила враньё, а папа… папа, кажется, был не очень против.

Впрочем, он любил Иду и был идеальным отцом, делая всё, чтобы она не нуждалась и была счастлива. Как умел.

Просто это сама она такая чувствительная. Научилась нутром ощущать что и как происходит вокруг неё.

А дальше Давыдов. Его всплески — упадок и подъем. Она та, кто безошибочно определяла всего лишь мельком взглянув, в каком Артур настроении, и подстраивалась под него. Оттого они и катались так идеально. Никак иначе — он не менялся, а Ида обожала его, гордилась и готова была на всё.

А потом случился в её жизни Паша — внимательный и задорный, со схожими интересами, понимающий. И безграничная благодарность Иды ему за поддержку,