Интеграция - Анна Ледова

– было очередным вызовом с её стороны этим старым ханжам мэтрам. Девчушка убежала, оставив Хетти наедине с братом. Ну что за глупые девочки… Намекнуть на выгодную дружбу одной, чуть подтолкнуть другую – и вот всё снова идёт по плану Хетти.

– А как даётся учёба вам, господин Бэртель? – спросила она, изобразив неподдельный интерес к его успехам.

– Да всё верно Кири говорит, – промычал с набитым ртом качок. – Не, ну реально – никакой систематизации! Вот прикиньте, те же заклинания… Просто талдычим наизусть и всё! Не, ну вы представьте, чтобы в медицинском сразу заучивали составы лекарств без понимания, для чего и кому они предназначены! Да блин, нас даже в ветколледже только первые полгода по древнеромскому гоняли, ну потому что куда без него? На нём же вся медицина строится, без основ языка никак! А тут? Ни базы, ни отдельного фонетического курса, даже алфавит не дают! Словарей и тех нет! Просто заучивай на слух и всё! Заучил правильно – молодец, садись, пять! Ты теперь великий маг! Ну не хрень, а?

О, да ты прямо сам навстречу идёшь, красавчик…

– Дракктааль? – понимающе улыбнулась она. – О, здесь просто не понимают его истинной красоты, чтобы изучать отдельно. Да, он очень сложен, но до чего же прекрасен… Почему же вы не обратились ко мне, господин Бэртель? Полковник наверняка говорил вам, что я в том числе специалист по дракктаалю.

– Да я как-то… Нет, говорил, конечно… Но у вас и своей работы хватает…

– Разве не за этим мы здесь? Чтобы учиться и помогать друг другу… Способствовать более глубокому пониманию… проникновению наших культур, – мурлыкнула Хетти, накрыв рукой его ладонь. – Приходите ко мне вечером, господин Бэртель. Познакомлю вас ближе с этим языком. Я им очень хорошо владею.

Своим она заодно слизнула пенку кофе с верхней губы.

– Я… у меня дополнительные по менталистике… вечером, – дрогнувшим голосом ответил красавчик и с усилием отвёл взгляд.

– А я поздно ложусь, – подмигнула Хетти.

Тот, залпом выпив ягодный отвар, скомканно попрощался, сослался на какие-то дела и едва не спринтанул с места. Какой нежный. Влюблён, может, в кого? Так это ненадолго. Видно же, как ему сперма едва глаза не заливает. Придёт, куда он денется. Главное, не спугнуть преждевременными расспросами. А как станет ручным – тогда и выяснить всё, что нужно. Рой, конечно, тот ещё мерзавец, но он пообещал ей одно желание в обмен на информацию, а это дорогого стоит.

С малышкой было проще. Немного похвалы, пара советов от умудрённой опытом женщины, с которой мужчины не сводили глаз, и та растаяла. Так или иначе, все их вечерние разговоры в спальне, когда Хетти изводила на Кирен привезённые маски и поила её редким чаем, сводились к Келлинну. То есть сначала Кирен как бы невзначай выясняла, как стать такой же привлекательной для мужчин, а потом – для конкретного типажа, а потом разговор ненавязчиво сводился к мужчинам того мира. И Хетти терпеливо объясняла, что мужчины в её мире скорее ценят открытость и прямолинейность, нежели кокетство и завуалированные намёки. Что до возраста… ну, того же Келлинна, к примеру! У мужчин уже достаточно большой опыт общения с противоположным полом. Они уже знакомы с женской физиологией, в первую очередь ценят искренность и честность партнёра, если собираются завязать длительные отношения. О том, что любого можно легко подцепить на крючок секса хотя бы на одну ночь, если знать подход, она говорить не стала.

От Кирен ей нужно было полное доверие, пусть даже через эти наивные девчачьи секретики. И Хетти как-то вечером закинула пробную удочку.

– Но ведь Келлинн… твой брат, – мягко сказала она, сочувственно поглаживая девочку по руке.

– Ну… Он же не совсем брат, – тут же зарделась Кирен. – Ну, то есть брат, конечно! Но мы же не кровные…

– Как же так получилось? – вкрадчиво спросила Хетти. – Ты из этого мира, он – из другого, немагического…

– Но он всё равно из моего рода! У нас были общие предки… Вы же сами рассказывали на лекции, что у вас в Тёмном веке почти всех магов и их семьи убили. Но род великой Таволы Бэртель выжил в обоих мирах! А он – Бэртель, в этом нет никаких сомнений! Он ведь потому и обрёл магию – потому что его признал То…

Малышка резко осеклась.

Ч-чёрт. Рано подсекла?

– Потому что его признал тот мир? Ну, то есть этот? – сделав вид, что не заметила испуга девочки, спросила Хетти. – То есть он просто пересёк границу, и к нему вернулась магия, потому что он потомственный маг? Какая удивительная история! И такая вдохновляющая – ведь семья наконец воссоединилась!

– Ну… да… – осторожно ответила Кирен. – В общем, да, Келлинн тоже стал магом.

– Так это же прекрасно, Кири! Наверняка в нашем мире он не один такой, остались потомки и других магических родов, а это значит, что скоро во Фларингии появятся новые маги, к которым вернётся сила.

– Ну… может быть… Понимаете, магия ведь иссякает через поколения, и если её не развивать… не поддерживать…

Значит, не появятся. Если только в роду нет постоянного источника магии. А в семействе Бэртель он был, теперь Хетти была в этом уверена. Секретный, тайный источник. Настолько тайный, что посторонним о нём не рассказывают, как бы ни доверилась ей Кирен. Тем не менее достаточно мощный, чтобы признать иномирца Бертла, пронёсшего через поколения связь с ним.

Кирен в тот вечер, сославшись на усталость, ушла к себе. Нервничая и явно проклиная себя за несдержанность. Нет, девочка себя исчерпала. Хетти чувствовала, что большего от неё не добьётся, только заставит насторожиться. Что ж, тогда сосредоточимся на её «братце». Но прежде наведаемся в университетский архив. «Тавола Бэртель», – повторила она про себя услышанное от малышки имя.

Вечернее расписание Бертла Хетти подсмотрела в ежедневнике мэтра Фортнеля, рассеянного старикашки, который вечно забывал его на подоконнике в учебной части. Текущий день был заложен засаленной льняной полоской с вышивкой, и Хетти мстительно срезала ляссе у корешка маникюрными ножницами, которые всегда носила с собой. В сравнении с этим ярым шовинистом даже мэтр Шпинц был зайчиком.

Через двадцать минут закончится занятие, потом Келлинн, как приличный мальчик, отправится к себе. Тщательно примет душ. И ещё минут двадцать будет размышлять, идти ли на ночное занятие