Жена неверного генерала, или Попаданка на отборе - Юлия Удалова

ГЛАВА 44

Мой настоящий папа был заядлым грибником, и как-то взял меня с собой в лес. В какой-то момент он придержал меня за плечо и показал на какую-то малоприметную ямку, частично заваленную валежником.

Я пригляделась и аж отпрянула – это было гадючье гнездо, кишащее сплетенными скользкими черными телами. А ведь просто так их можно было и не заметить, если не приглядываться!

Прием у моего отца, барона Клиффа Гастелло, был, по местным меркам, небольшим – человек на десять-пятнадцать гостей…

И он живо напомнил эту самую яму с гадюками – ну один в один.

Нерисса почти сразу подскочила к Мерседес и начала с кривящимся от отвращения лицом что-то вещать. При этом она показывала то на Агнесс, то на меня.

Ну ясно, рассказывает про злосчастное рагу!

Вскоре новость распространилась в этом небольшом кругу – я видела, как все охали, ахали, ужасались, смотрели на меня и с осуждением качали головой.

– Бедная Агнесс, какие страдания она приняла... – шептались у меня за спиной. – Коровница завидует красоте и добродетели Избранной. Как можно быть такой убогой?

Вообще-то барон Гастелло был не из самых обеспеченных, скорее, даже наоборот. Гастелло, по меркам высшего света, жил в скромном одноэтажном домике, заросшем плющом. Правда, когда в Агнесс открылась избранность, дела Гастелло пошли в гору.

Барон знал, что когда закончится весь этот фарс с моим подставным замужеством, Агнесс станет настоящей женой Эдриана и, может быть, даже императрицей.

Поэтому он выглядел довольным.

Хотя, все довольство с лица этого лысеющего мужчины с острой бородкой, как рукой сняло при виде меня.

Видно было, что отца прямо-таки корежило от необходимости принять меня в свою семью и дать свою фамилию даже чисто формально.

Если бы не великий план Агнесс, Клифф Гастелло никогда бы этого не сделал.

Я хотела ускользнуть и от него и от осуждающих взглядов, поэтому поспешно выскочила в сад. Шла все дальше и дальше по кирпичной дорожке, усыпанной красной опавшей листвой, и тут увидела за кустами нечто интересное.

Маленькая девочка лет девяти-десяти в пышном коротком голубом платье с подьюбником и кружевных панталончиках сидела за этюдником и рисовала лилии на пруду.

У нее были персиковые локоны и милое кукольное личико.

Моя младшая сестра Дебора была почти полной копией Агнесс.

Но, надо сказать, пруд с лилиями у нее получался превосходно!

В своем мире я интересовалась искусством, даже однажды купила курс одного блогера-искусствоведа. С удовольствием посещала музеи и выставки, и даже каким-то чудом умудрилась урвать за смешные деньги на аукционе картину довольно известного художника-символиста Василия Ракитина «Мой рай», которой очень гордилась и которую повесила у себя в спальне прямо над кроватью.

– Как красиво! – я во все глаза смотрела на холст. – Да у тебя талант!

Миловидное личико Деборы искривилось, и она задрала нос.

– Как будто ты что-то в этом понимаешь, деревенщина! – свысока бросила она, явно копируя родителей и Агнесс.

Эта десятилетка, так же, как и остальные, относилась к Фионе с глубочайшим презрением и не упускала возможности ее подколоть.

– Разве это достойно юной леди – обзывать другого человека таким грубым словом? – строго спросила я.

Задумавшись, девочка сморщила лоб.

– Агнесс тебя так называет, значит, можно! – выпалила она.

Из воспоминаний Фионы я знала, что Дебора хвостиком бегала за Арахнесс, считала ее кумиром и пыталась во всем подражать.

А вот саму Агнесс младшая сестра нисколько не интересовала. При рождении Дебору не благословили духи – ни темные, ни светлые, магии у нее не было.

Это значит, она была для Агнесс совершенно бесполезна.

Агнесс отмахивалась от Деборы, как от назойливой мухи. Все попытки девчонки завоевать расположение Избранной, разбивались о равнодушие и абсолютную незаинтересованность той.

Когда Дебора прибегала к ней, чтобы показать свои наброски, Агнесс свысока рассуждала, что бесполезная мазня – совершенно неподобающее для будущей знатной дамы дело.

Фиона слышала один разговор Агнесс и Деборы своими собственными ушами.

– Выбери себе более благородное хобби. Например, коллекционирование редких бабочек, – с наигранным дружелюбием предлагала Агнесс.

Совет, достойный истинной паучихи!

– Но мертвые и насаженные на иголки они совсем некрасивые, Несси, – горячо возражала Дебора. – Бабочки прекрасны в саду или на лугу, когда их хочется запечатлеть на холсте! С их тонкими подрагивающими крылышками, с их поэтической грацией…

– Прекрати тратить время на ерунду, сестра. У тебя все равно не получится стать великим художником, – осаждала Агнесс.

Дебора шмыгнула носом и дала обещание больше не просиживать дни напролёт за холстом.

Но это было сильнее ее – девочку, как магнитом, тянуло к краскам. Ей приходилось рисовать тайком, как сейчас, у пруда, пока взрослые были заняты гостями.

Клиф и Мерседес Гастелло тоже не одобряли увлечение своей самой младшей дочери. Вся их любовь досталась Избранной Агнесс, и все попытки Деби обратить на себя внимание были тщетны.

– Ты – деревенщина и нам вовсе не родственница! – повторила девочка, сжав губы в тонкую линию. – Уходи, не мешай мне творить!

– Как скажешь… – пожала плечами я и показала на одно место на холсте. – Вот здесь, кстати, кувшинки сливаются с водой, но тебе виднее…

Дебора с удивлением посмотрела на меня и вдруг закричала:

– Я не знаю, как их выделить, чтобы было естественно! Ты тоже это видишь, да? Видишь? Сливаются же? Я по-разному пробовала, но я не знаю, не знаю, мне все не нравится!

– Ну, есть у меня одно предложение, но мне уже пора…

Я сделала вид, что ухожу.

– Нет-нет, нет, пожалуйста, не уходи! – взмолилась девчонка, схватив меня за рукав и начисто забыв, что она меня гнала. – Что бы ты сделала? Что бы ты посоветовала?

Я прищурилась, глядя на картину, и со значением заявила:

– Попробуй сделать их крупнее и добавить немного фиолетового…

Дебора с сомнением нахмурилась, но обмакнула кисть в краску и положила на холст пару мазков.

Посмотрела на картину. Потом на меня. Потом опять на картину...

И вдруг заорала с победным видом:

– Да! Да! Ты права, темный дух тебя загрызи! Ну, конечно, фиолетовый! Как мне это в голову не пришло?

– Так действительно смотрится лучше и органичнее, – я не ожидала такой бешеной реакции.

– Да у тебя абсолютное