Граф Карлштайн - Филип Пулман

— Из мушкета, из пистолета, да хоть из пушки! Стрелять можно из чего угодно, — сказал Гунтер.

— Вот видишь, Макси! — воскликнула, торжествуя, Элиза и вновь повернулась к своему жениху: — Помнишь, мисс Давенпорт показывала нам, как стреляют из твоего тромбона?

— Это не тромбон, Элиза, а… — Он вдруг умолк, догадавшись наконец, что она имеет в виду. — Нет, я не смогу, — сказал он, помолчав. — Точно, не смогу. Хотя… если потренироваться… Нет, вряд ли…

Я не очень-то понимала, о чем они говорят, но спросить так и не успела. В эту самую минуту из-за угла дома нашего мэра показались две маленькие фигурки и замерли в нерешительности, словно ища на лугу хоть кого-то знакомого.

— Мисс Люси! — вскричала я. — Мисс Шарлотта!

Мы бросились друг другу навстречу. Макс и Элиза бежали за мной следом, и все мы одновременно заключили друг друга в объятия. На лугу теперь собралось уже довольно много народу, и люди с любопытством поглядывали на нас. Ничего удивительного: мы с такой радостью приветствовали друг друга, словно побывали на том свете, но сумели вернуться. Возможно (эта леденящая душу мысль промелькнула у меня в голове и тут же исчезла), так оно и было на самом деле.

— Господи, вы живы! — кричала я.

А Элиза все спрашивала:

— Но что же там было? Что с вами произошло?

— Значит, план удался на славу? — радостно воскликнул Макс.

И Люси сказала:

— Да, Петер вовремя успел добраться до нас!

А Шарлотта прибавила:

— Ох, как это было страшно! Вы просто представить себе не можете! Мы уж думали, что пропали…

И только теперь я заметила, да и Элиза тоже, что девочки промокли насквозь, дрожат как осиновые листья и едва держатся на ногах от усталости. В общем, я быстренько отвела их в нашу таверну, усадила поближе к огню, накормила и напоила, а мама моя тут же принялась ласково хлопотать, и я предоставила ей полную свободу действий. Больше всего девочкам было нужно именно это: чтобы кто-то о них заботился. Макс с Элизой сидели рядом и, открыв рот, слушали рассказ Люси о том, что произошло в охотничьем домике.

Но первым делом мы, конечно, спросили, где же Петер. По всей видимости, сказали девочки, он жив-здоров (и наша Ханнерль вся засияла от радости), но пока что выжидает в надежном укрытии, а когда начнутся соревнования, намерен непременно попытать счастья, но рисковать не хочет — боится, что его схватят еще до того, как он успеет хоть разок прицелиться в мишень.

Шарлотта прихлебывала горячее молоко, исходя перед огнем паром, как пудинг, вынутый из духовки, и без конца зевала и кивками подтверждала справедливость слов своей сестры, когда Люси принялась рассказывать нам, как Петер их спас.

Он примчался к охотничьему домику за несколько минут до полуночи и принялся так яростно колотить в дверь, что девочки решили: это стучится сам демон. Дверь была, разумеется, заперта, и Петеру пришлось выстрелом сбить замок, чтобы войти. Потом они все выскочили наружу и спрятались неподалеку: времени бежать уже не оставалось. А без пяти двенадцать… прибыла Дикая Охота! Ни одна из девочек так и не сумела как следует описать ее участников, но обе были уверены в одном: Петер так и не выстрелил из своего мушкета серебряной пулей; он вообще ни разу не выстрелил, если не считать того выстрела по замку.

— Но как же тогда вам удалось спастись? — спросила я.

— Ой, это было просто потрясающе! — воскликнула Люси. — Конь у Замиэля был громадный, ростом почти до небес, а рядом еще эти ужасные гончие… Рвутся на поводках, рычат, морды все в пене, зубы оскалены… Вдруг Петер встает, выпрямляется во весь рост и обращается прямо к Замиэлю!

— Что-что? Что он делает? — в ужасе переспросила я.

— Обращается к Замиэлю, — подтвердила Шарлотта, — и кричит ему: «Девочек ты не получишь! Граф Карлштайн — вот твоя добыча! Ступай же, ищи его!»

— А Замиэль, — снова вступила Люси, — удивился и говорит: «Ты кто такой?» И голос у него, как гром…

— А Петер ему отвечает: «Я — Петер Келмар, свободный крестьянин, охотник», — подхватила Шарлотта.

— И Замиэль говорит: «Охотник? Я не причиняю зла настоящим охотникам или тем, кто находится под их покровительством. Ступайте с миром!» — снова взяла инициативу в свои руки Люси.

— И Замиэль пришпорил своего коня, — перебила сестру Шарлотта, — и вся Дикая Охота взвилась в небеса и скрылась из виду…

— И знаете, что оказалось? — сказала Люси. — Что у Петера была при себе только одна пуля! Та, серебряная! И он ею воспользовался, чтобы сбить с двери замок и вызволить нас из дома!

— Ах, дурак! — не удержавшись, воскликнула я. — И о чем он только думал?

— Никакой он не дурак! — возмутилась Шарлотта. — Он настоящий храбрец!

— Я такого храбреца никогда в жизни не видела! — поддержала ее Люси. — Как он смело встал и обратился к Замиэлю!.. Ведь если бы он этого не сделал…

— Где же он теперь? — не выдержала Ханнерль. — Конь-то все еще при нем?

Шарлотта объяснила нам, где прячется Петер, и Ханнерль тут же выбежала из дома. Она сказала, что приведет назад чужого жеребца, поскольку Петеру явно будет не до того, а хозяин коня, конечно же, поднимет тревогу.

— А вы-то что теперь делать будете? — задумчиво спросила Элиза. — Мисс Давенпорт, наверное, могла бы взять вас к себе… Я уверена, она бы с радостью это сделала, да только закон уж больно суров в таких вопросах.

— Нужно, чтобы вас непременно родственники забрали, а никому другому вас и не отдадут, таков закон, — подтвердил Макс. — У вас хоть какие-нибудь еще родственники имеются?

— Никого у нас нет, — сказала Люси. — Только граф Карлштайн. Он — наш единственный родственник.

— Был, — невольно вырвалось у меня.

Все удивленно на меня посмотрели, и теперь уже я принялась рассказывать, что произошло вскоре после полуночи в башне замка. Впрочем, кое-какие подробности я опустила: сказала, например, что у графа от страха случился апоплексический удар и умер он почти мгновенно. Девочки слушали, не проронив ни слова, не двигаясь и не сводя глаз с моего лица. Когда я умолкла, они тоже продолжали молчать, глядя в пол, а потом Люси жалобно спросила тоненьким, тихим голоском:

— Значит, теперь мы действительно совсем одни на белом свете?

— Ах, какая чушь! — громко воскликнула моя мать. — Уж здесь-то вам всегда рады, дорогие мои! Да как вы могли подумать, что мы можем вас за порог выставить да еще и ручкой помахать на прощанье? Вы ведь так не думаете, правда?

— Мадам, я, конечно, прошу прощения, да только все куда сложнее, — заметил Макс. — Видите ли, я и сам сирота, да и опыта у меня, бывшего возницы, накопилось немало. Я кое-что в таких делах понимаю. Если у девочек не найдется ни одного живого родственника, им так или иначе придется отправиться в сиротский приют. Таков закон. Хотя приют — это совсем не так страшно, — продолжал он, повернувшись к Люси и Шарлотте. — Мы, например, здорово время проводили, когда я мальчишкой в женевском приюте жил. Играли во всякие игры, забавлялись, пугая директора и воспитателей… А один раз, помнится…