Две недели до любви - Холли Шиндлер

Я так зол из-за этого телефонного звонка, что не замечаю, с какой скоростью гоняю туристов за орхидеями. Когда мы сворачиваем обратно на тропинку к главному зданию, я наконец слышу, как пыхтит и сопит моя группа. Они не подписывались на спортивную ходьбу, а я, судя по звукам, заставил их потрудиться. У некоторых даже пот на футболках проступил.

– Ох… Это… В обеденном зале есть чай со льдом, – бормочу я.

Но даже несмотря на все замешательство, я по-прежнему сержусь. Не на Челси, на самого себя. Изо всех, в кого бы ты мог влюбиться, ты выбрал Челси. Которая через неделю уедет из Миннесоты. Чего ты вообще ждал?!

После пешего похода я отправляюсь побегать. Потом прихожу в «Заводь» – раньше Брэндона, Грега и Тодда. Вызываюсь поработать на кухне вместо заболевшего сотрудника. Работаю. Я ведь давно понял: работа помогает справиться с чем угодно. Когда работаешь, нет времени слишком много думать.

Когда наплыв посетителей спадает, я внезапно осознаю, что теперь мне надо придумать, что делать с Челси до конца ее каникул. Не хочу, чтобы она поняла, как сильно ранила меня. Как много она для меня значит. И новых клиентов не хочу отпугнуть.

Я расхаживаю взад-вперед перед рестораном, и тут замечаю кое-что на углу. Пара вездеходов, припаркованных бок о бок. И я знаю, чем завтра займу Челси.

– Ты пришел, – говорит она на следующий день, сбегая с крыльца.

– Естественно, – говорю я, выходя из машины. – Твои родители платят мне за то, чтобы я работал с тобой.

– Но я… Я не хочу. Если будет только это….

Я смотрю на нее и снова слышу, как она признается в любви своему бойфренду.

– Сегодня мы пойдем искать грибы.

По изумленному выражению лица видно, как ее задело мое нежелание обсуждать вчерашний день. Но мне наплевать. Мне даже нравится, что я могу причинить ей боль. Так же сильно я был рад, когда подловил ее в первый вечер и показал баскетбольный мяч. Я чувствую себя маньяком каким-то.

Мы загружаемся в машину и уезжаем. Я включаю радио на полную катушку, чтобы она не стала говорить со мной. Так мы едем всю дорогу до «Заводи».

Первая смена готовится к обеденному часу пик: снимают стулья со столов, наполняют солонки. Челси идет за мной через ресторан на веранду. Погода стоит такая же мерзкая, как и вообще все этим утром: жарит вовсю, и от земли парит. Пара официантов стоят, прислонившись к кирпичной стене; от их сигарет вьются струйки дыма.

– А при чем тут физическая нагрузка? – робко спрашивает Челси, показывая на два квадроцикла, которые я переставил поближе к веранде.

Я смотрю на официантов тяжелым взглядом; таким же одаривает их мой отец, когда хочет, чтобы они работали быстрее. Те бросают сигареты и исчезают внутри.

– Ты ведь не списал меня со счетов, а? – продолжает Челси.

Я представляю, как она сидит сзади на моем квадроцикле, обхватив меня руками за пояс… как я чувствую ее сладкий запах. Как мы останавливаемся в густой тени деревьев, которая скроет наши тела…

Перестань, Клинт, говорю я себе. Именно поэтому я пригнал сюда оба квадроцикла: так мне не придется вдыхать ее запах, и я не буду желать ее так же сильно, как сейчас, когда она стоит рядом. У меня все внутри переворачивается, когда я вспоминаю, как мы стояли под струями душа… как мы упали к ней на кровать.

Мне просто нужно время, думаю я, хотя дьявол на левом плече напоминает мне, что времени как раз осталось совсем немного; что дни исчезают один за другим и что каникулы Челси почти подошли к концу. Каждая секунда, которую ты тратишь на борьбу со своими мыслями, – это еще одна секунда, когда ты не прикасаешься к ней, напоминает мне его голос.

Я прокашливаюсь и делаю шаг к вездеходам. Тебе не нужно бороться со своими мыслями, помнишь? Она тебя не любит. Не так, как другого парня. Ты словно напрашиваешься на то, чтобы тебе причинили боль.

– Так это, – настаивает Челси, – списал или нет? Потому что вчера ты сказал… ну, когда говорил про мой испуг… ты же не имел в виду, что мне становится хуже? Что я не смогу даже ходить пешком?

– Не переживай, походов как раз будет сколько угодно, – обещаю я, стараясь не подходить к ней ближе, стараясь, чтобы мой голос звучал профессионально. – Как только мы доберемся до грибных мест. Я знаю местечко к северу от «Заводи», где почти каждый год полно грибниц. Но пешком нам туда идти недели полторы, не меньше.

Вот так. Хорошо. Я обращаюсь с ней так, как и обещал: как к клиенту. Никаких сложных чувств. Никакого «я передумал».

Когда она подходит на шаг ближе, все тело у меня напрягается. Я чувствую, как колотится мое сердце, как горят легкие, как слабеют ноги. Конечно. Клиент. Что-то такое обычно и чувствуют к клиентам.

– А что, они настолько хороши? Грибы?

Я внезапно вспоминаю Кензи. Как она улыбнулась мне, протягивая тарелку жареных грибов. У Челси такое же выражение лица.

Но ей отказать куда сложнее. Мне хочется схватить ее, зацеловать, зарыться лицом в ее волосы.

Просто ты мужик, пытаюсь я успокоить себя.

Но дело не только в этом, иначе мне было бы все равно, кто был бы на ее месте. Я бы замутил с Кензи в первый же вечер.

Но Челси предлагает мне гораздо большее. Что же это? спрашиваю я себя. Что в ней такого невероятно особенного? Ты без нее отлично справлялся. И лучше бы тебе продолжать в том же духе. Она ведь скоро уедет. На нее нельзя полагаться. Нельзя ей поддаваться. Она просто исчезнет.

Я еще раз прокашливаюсь, собираясь наконец ответить на ее вопрос.

– У мамы грибные закуски расходятся на «отлично», – с натянутой улыбкой произношу я.

Дальше я показываю ей, как заводить квадроцикл: поворачиваешь ключ, удерживая тормоз, и нажимаешь кнопку запуска. Показываю, как пользоваться рулем, и предупреждаю:

– Осторожнее, когда будешь разгоняться. Они предназначены для охоты, а не для гонок, но если ты слишком быстро ускоришься, то все равно можешь перевернуться и приземлиться на спину.

Я смотрю на нее искоса, ожидая, когда же она скажет, что не будет кататься, раз это так опасно.