Улыбочку! - Омер Барак

– Они принимают целую кучу лекарств, – промямлила Декла. – Они ведь уже не молодые…

– У кого из них проблемы с сердцем?

– Я не… – продолжала мямлить Декла, видимо пораженная тем фактом, что упустила такую важную информацию. – Они никогда не…

– Вы что, никогда ничего не обсуждаете?

– Нет, – ответил я вместо Деклы.

– Почему?

– Потому что мы – семья.

– Они должны принимать их два раза в день, утром и вечером. – Лираз выглядела не на шутку встревоженной. – Если до завтра они…

– Давайте не будем преувеличивать, – вступил в разговор Амихай. – Рути и Ицик – самые здоровые люди из всех, кого я знаю, и я абсолютно уверен, что один день ничего не изменит.

– Один день убил мою мать, – произнесла Лираз, и я почувствовал себя так, словно получил удар головой в живот. – Будешь продолжать упорствовать и ждать, пока у кого-нибудь из них случится сердечный приступ?

– Ну и сафари, – пробурчал Амихай, переглянувшись с Деклой, и, увидев, что она сама может вот-вот получить сердечный приступ, поспешил обнять ее.

– Вы знаете, в какой компании они застрахованы?

– Они не… – Декла не смогла закончить предложение.

– Они сказали, что напишут нам, когда доберутся до какого-нибудь отеля. У них села батарейка.

– Замечательно!

– Если у вашего брата есть знакомый врач, который сможет выписать рецепт, действительный на Кипре, пусть позвонит ему немедленно. Наш корабельный врач, к сожалению, такого разрешения не имеет.

– Пойду спрошу его, – произнес Амихай, направляясь в сторону каюты.

– Декла, – продолжала распоряжаться Лираз, – звони им каждые несколько минут. А еще свяжись с отелями, расположенными в районе лимассольского порта, и узнай, не зарегистрировались ли у них ваши родители. Нельзя терять ни минуты.

Декла молча кивнула.

– А ты возвращайся в их каюту, – приказала Лираз, глядя на меня, – и поищи документы. Страховые полисы, рецепты, все, что найдешь. Договорились?

– Да.

– Поторопись, Йони, у нас нет…

– Ни минуты лишнего времени. Я знаю.

– А я пойду узнать, нельзя ли послать за ними катер. Только сначала мне придется объяснить почему. Всем все ясно?

Мы с Деклой одновременно кивнули.

– Все образуется.

Мы снова кивнули.

– То, что это случилось с моей матерью, вовсе не означает, что…

– Никак не могу поверить, что они ничего нам не сказали, – вдруг очнулась Декла. – Ну ладно бы Йони, но мне…

– Декла, – прервала ее Лираз, – ты у нас на телефоне. Не отвлекайся. Давайте надеяться, что мы успеем.

– Все будет хорошо, – уверил я Лираз, нервно нажимающую все кнопки на клавиатуре, чтобы пробудить компьютер от спячки.

– Это всего лишь лекарство. Это ничего не значит… – начала Декла, прислушиваясь к тишине в трубке. В уголке ее глаза снова появилась маленькая слезинка.

– Йони! – окликнула меня Лираз, не отрывая взгляда от экрана компьютера.

– Что?

– Беги! Не тяни время!

25

Лишь дважды в жизни мне приходилось бежать изо всех сил. В первый раз, разыскивая исчезнувшую Яару, я несся от станции метро до школы киноискусств.

Теперь это случилось во второй раз.

И оба раза под угрозой находилась моя семья.

Ноги подкашивались от усталости, голова раскалывалась, от постоянного запаха моря мне казалось, что прямо в носу вырастают кристаллы соли, а напряжение, пронизывавшее все тело, с каждым шагом все увеличивалось.

Ну, положим, найду я документ, объясняющий, что один из моих родителей чем-то болен.

Дан позвонит кому-нибудь из своих коллег, тот выпишет рецепт, или Лираз пошлет катер, и к завтрашнему утру, если не раньше, они получат свои таблетки.

И скажут, что мы спятили, и ничего этого не требовалось, и мы должны были прежде всего убедться, что бесплатная страховка, которую они приобрели бог знает где – Декла, надеюсь, скоро узнает, – покроет все наши расходы, так как они ни евро платить не собираются.

И все вернется на круги своя.

Только сначала надо найти этот чертов документ.

А до того – понять, как открыть дверь карточкой, которую дала мне Лираз.

Одеяло валялось на полу, а подушки были разбросаны по всей каюте, напоминая о том, что произошло здесь всего сорок минут назад. А может быть, не сорок минут, а два дня? А может, и все десять. Черт его знает, как бежит время на этом корабле. Но больше всего меня удивило то, что я все еще испытывал неудовлетворенную страсть – ведь до самого главного мы с Лираз так и не добрались.

Не отвлекайся, Йони, сосредоточься.

В ванной никаких документов не оказалось. Подойдя к шкафу, я достал аккуратно развешанные на плечиках вещи и сбросил их на пол в надежде найти хоть какую-нибудь зацепку. Все ящики оказались пусты, и на всякий случай я не стал задвигать их обратно. Два огромных чемодана заполнял лишь воздух, если не считать обнаруженного в кармашке одного из них купона: обед на двоих за 2,99 евро.

Почему родители ничего нам не сказали? Тем более в их возрасте. Об отцовских проблемах с холестерином я знаю лишь потому, что всякий раз, как он набрасывается на что-нибудь вкусненькое, мама тут же принимается его ругать, говоря, что он нужен ей живой. Может, у нее самой куча проблем, только отец, в отличие от нее, предпочитает молчать, потому что если станет открывать рот слишком часто, точно долго не протянет.

Но не сказать ни одному из нас? Как такое возможно? Как вообще могло случиться, что я живу у них вот уже несколько месяцев и все это время они скрывали от меня, что у одного из них проблемы с сердцем?

Да так же, как ты скрыл от них все свои проблемы, ответил я самому себе.

Ухватившись за ручки платяного шкафа, чтобы сохранить равновесие, я прислонился к нему, борясь с подступившей к горлу тошнотой и пытаясь унять сердцебиение. И тут я увидел на шкафу потрепанную зеленую папку, без которой родители не отправлялись ни в одно путешествие. Как я мог забыть о ней? Подпрыгнув, я схватил ее и обнаружил там все, что искал: рецепты, выписки из истории болезни, билеты на круиз и медицинские страховки.

А на самом дне, в отдельном конверте с надписью «Ицик, кардиология», находилась разгадка: сердце отца функционировало лишь на 31 % и, помимо приема лекарств, ему требовалось соблюдать целый ряд рекомендаций, которыми он – я точно знаю это, так как живу у них в доме, – бессовестно пренебрегал.

Итак, сердце моего отца функционирует лишь на треть, но родители решили не делиться этой информацией ни с одним из нас. Они что, не хотели нас беспокоить или думают,