Возлюбленная для чемпиона - Маша Кужель

— Мы разошлись.

Я пожимаю плечами, как будто это пустяк. Как будто я не потратил годы, жертвуя всем, чтобы дать своему сыну семью, которую я хотел для него, только для того, чтобы увидеть, как она все равно разваливается.

— Мне жаль, Илья, — она выглядит подавленно. — Как твой сын? Тема, правильно?

Я киваю.

— Он замечательный. Болтает без умолку, все время поет. Но он очень сильно похудел в последнее время. Сначала все говорили, что это нормально, — я качаю головой. — Во вторник у Темы прием у врача. Я очень надеюсь, что все в порядке.

— Хорошо. Всегда лучше провериться, — она переступает с ноги на ногу. — Уверена, ты замечательный отец.

— Я стараюсь. Большую часть этого искусства мне приходится постигать на ходу.

— Как девушка, которую вырастил замечательный отец, я должна сказать, что ты хорош, — новые слезы льются по ее щекам, а меня снова разрывает на части.

Я глажу ее щеку. Она подходит ко мне еще ближе.

— Я рад, что ты здесь, — Черт, как же я по ней скучал. — Мне очень жаль, что я так поступил, когда узнал о беременности. Я пытался помочь Розе оставаться трезвой и вообще сходил с ума от мысли, что стану отцом. И...

Она прижимает палец к моим губам.

— Не сегодня, хорошо? Я не хочу говорить об этом сегодня.

Верно. Нам и так есть о чем поговорить.

Я киваю, но она не убирает палец. Вместо этого она нажимает на него, пока кончик не оказывается у меня во рту, почти между зубами. Я касаюсь его языком, и ее глаза темнеют о желания.

Я не знаю, сколько времени мы так стоим: ее большой палец между моими зубами, ее лицо в моих руках, наши тела находятся так близко, что я чувствую запах ее шампуня. Я даже не дышал, пока она не отступила назад. Она кусает свою нижнюю губу и начинает расстегивать пуговицы на рубашке, спуская ее с плеч.

У меня пересохло во рту при виде ее гладкой светлой кожи, ее груди, обтянутой простым белым бюстгальтером. Я слежу, как ее руки расстегивают ширинку на джинсах и спускают их вниз по бедрам.

Я столько раз облажался, когда дело касалось Ани; а сегодня она пришла ко мне расстроенная, убитая горем. Может быть, правильнее всего сказать ей, чтобы она не снимала одежду? Может быть, если я позволю ей раздеться, мы с ней зайдем за непозволительную черту? Но я был готов принять любой ярлык, любой удар по своему характеру и самолюбию, если это означало, что я смогу прикоснуться к ней.

Глава 54

Илья

Она окончательно скидывает свои джинсы, и я не могу оторвать от нее глаз. Мне нравится, что лифчик у нее простой, девичий; нравится, что трусики у нее не в тон, а ярко-розовые. Они высоко сидят на бедрах и едва прикрывают ее попку. Мне нравится, все в ней. Она не надела свой самый сексуальный комплект белья и не пришла сюда, чтобы соблазнить меня. Она просто надела то, в чем ей комфортно. Но кого я обманываю? Она могла бы надеть панталоны и пояс целомудрия, и я уверен, что все равно был бы счастлив, глядя, как она раздевается для меня.

Однако я не могу не заметить изменений. Я запомнил ее тело в Париже и знал каждый ее сантиметр. Она похудела. Даже слишком. Я хочу спросить, все ли с ней в порядке, не болеет ли она — Кирилл ничего не говорил об этом, но, черт возьми, она ужасно похудела, — однако я не делаю этого. Она всегда так стеснялась своей внешности, и я не хочу, чтобы она думала, что некрасива, когда у меня перехватывает дыхание при малейшем взгляде на нее.

— Скажи что-нибудь, — шепчет она, и я понимаю, что просто разглядываю ее, пытаясь зафиксировать каждое изменение ее тела, пока ее руки трясутся по бокам.

— Ты прекрасна.

Разве можно сказать что-то еще?

Я хочу тебя. Ты мне нужна. Я чертовски скучал по тебе.

Она смотрит вниз и шепчет.

— Так лучше, да?

У меня в животе все завязывается узлом. Мне не нравится, что она никогда не видит себя такой, какой вижу ее я.

— Ты всегда была красивой. Я уже говорил тебе об этом раньше.

Она выдыхает.

— Я никогда не буду похожа на твою Розу Димову.

Эти слова — как удар по яйцам. Они напоминают мне о том, что решения, которые я принимал, отнимали у этой женщины возможность быть уверенной в себе.

— Я рад этому.

Имя моей бывшей жены зависает между нами, напоминая о моих поступках.

— Аня...

Она грустно улыбается и поворачивается ко мне спиной, направляясь к кровати.

Я закрываю глаза. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Я знаю, почему она сейчас здесь — я понимаю, чего именно она хочет от меня. И я тоже этого хочу — черт возьми, как же я этого хочу. Я хочу дать ей то, ради чего она пришла сюда сегодня: я хочу обеспечить ей поддержку, в которой она нуждается.

Но в моей жизни сейчас полный бардак, и я был не вправе втянуть еще и ее в это. Роза, может, и съехала, но наши жизни все еще были переплетены. Я должен разобраться со всем своим дерьмом, чтобы дать Ане нечто большее, чем просто еще одну ночь удовольствия.

Окончательно утвердившись в своей решимости, я иду за ней в комнату и застаю ее копошащейся в мини-баре. Вид Ани в нижнем белье, хмуро смотрящей на бутылку водки, заставляет меня усмехнуться.

Она машет передо мной бутылкой.

— Здесь немного, но ты не против?

— Угощайся.

Она откручивает крышку и делает глоток, скорчив гримасу.

— Ну и гадость.

Когда она предлагает бутылку мне, я отказываюсь. Я не пью много в принципе, а сейчас так нервничаю и так неуверенно себя чувствую, что даже капля алкоголя может выбить меня из колеи.

Она пожимает плечами.

— Не хочешь, как хочешь, — она делает еще один глоток, осматривая комнату. — Я думала, что ты будешь жить в шикарном номере. А это... Это обычный гостиничный номер.

Я смеюсь и сажусь на стул рядом с мини-баром.

— Когда я был новичком, мне приходилось жить с соседом. Теперь вот живу один. Мне и этого достаточно.

Она поднимает миниатюрную бутылку.

— За то, чтобы стать большой шишкой и иметь номер на одного.

Она опрокидывает остатки водки одним глотком и подходит к окну.

Я