Удержать мою невесту - Анжела Снайдер

Свободной рукой он заправляет прядь волос мне за ухо, задевая щеку, и я с отвращением отшатываюсь от его прикосновения. Эти руки. Столько крови и смерти на них.

Он усмехается моему дискомфорту.

— Знаешь, Верона, если бы ты была моей, я бы относился к тебе как к королеве. Мы бы вместе путешествовали по миру.

— И ты заплатишь за это кровью женщин и детей, которых продаешь? — Я плюю в него в ответ.

Он посмеивается над моим ответом.

— Дерзкая. — Его глаза ищут мои, прежде чем он добавляет: — Мне нравится, когда женщина сопротивляется. Неудивительно, что Витале сохранил тебя. — Наклоняясь, он проводит языком по моей щеке, пробуя мою кожу на вкус. — Держу пари, ты на вкус как рай, и сосешь член, как маленькая шлюха, — шепчет он мне на ухо. — Если ты не захочешь быть моей, уверен, я мог бы выручить кругленькую сумму за такую пизду, как твоя.

Морщась, я отстраняюсь от него, ненавидя то, что все еще чувствую его прикосновения на своей коже.

— Держись от меня подальше! — Предупреждаю его.

— Или что? — спрашивает он с самодовольной ухмылкой.

— Или это, — раздается голос Луки рядом со мной. Я слышу взвод пистолета еще до того, как вижу его. Лука притягивает меня спиной к себе и целует в висок, прежде чем наставить пистолет на своего врага. — Ты прекрасно знаешь, что лучше не прикасаться к тому, что тебе не принадлежит… снова, Карбоне, — шипит Лука.

Я оглядываю комнату и замечаю изумленные лица нескольких человек, когда они видят пистолет в руке моего мужа.

— Пожалуйста, Лука. Ты привлекаешь внимание.

— Мне похуй, — рычит он. Его глаза не отрываются от Константина. — Сегодня вечером ты совершил смертельную ошибку. Которую я не скоро забуду или прощу.

— Нет, я не думаю, что ты это сделаешь, — говорит Константин, и на его лице расплывается улыбка. Он медленно обходит нас, холодный и собранный, как будто на него не направлен пистолет. — Я просто ухожу. — Взглянув на меня в последний раз, он говорит: — Скоро увидимся, Верона, и это звучит скорее как угроза и обещание, чем прощание.

Я содрогаюсь от того, как мое имя срывается с его злого языка. Лука притягивает меня ближе и убирает пистолет, когда мы наконец остаемся одни. — Я заплатил за картину. Давай убираться отсюда к чертовой матери, пока я не сошел с ума.

Я киваю в ответ, не в силах говорить.

Когда мы выходим за дверь, люди глазеют на нас, но в этот момент меня это даже не волнует. Все мое тело дрожит, и я чувствую тошноту. Просто ощущать руки Константина на себе сегодня вечером и дышать с ним одним воздухом вызывает у меня спазмы. Не говоря уже о том факте, что он лизнул мое лицо! Он действительно попробовал меня на вкус.

Константин Карбоне — злой, подлый человек. Я в ярости от того, что он считал, что имеет право прикасаться ко мне. Желчь подступает к моему горлу, и мне приходится с трудом сглотнуть, чтобы проглотить ее обратно.

Бенито ждет снаружи машины, припаркованной у обочины, и открывает дверцу с вопросительным выражением лица. Я молча забираюсь на заднее сиденье, и Лука быстро следует за мной. Как только дверь закрывается, Лука разражается множеством проклятий. Он запускает пальцы в свои густые темные волосы, сердито дергая за кончики. Затем он поворачивается и смотрит на меня с таким выражением лица, что у меня мурашки бегут по спине.

— Что он тебе сказал? Что он сделал? Расскажи мне все.

Я начинаю с самого начала, ничего не упуская. И к тому времени, как заканчиваю, Лука становится устрашающе тихим.

Через несколько секунд он нажимает кнопку домофона и велит Бенито остановиться. Как только машина тормозит, Лука шепчет: — Выходи.

Я в замешательстве смотрю на своего мужа.

— Что? — Я не сделала ничего плохого.

— Вылезай из машины, Верона, — хрипло говорит он. — Я не буду повторять тебе это дважды.

Слезы наполняют мои глаза, когда я открываю дверь. Мы паркуемся на обочине оживленной улицы, и я осторожно выбираюсь из машины, когда это безопасно, чтобы меня не сбил встречный транспорт. К тому времени, как я обхожу машину сзади, Лука уже выходит на улицу и расхаживает по тротуару.

Я никогда раньше не видела его таким злым, и это пугает меня.

— Лука, — говорю я тихо, мой голос дрожит. Я вся дрожу, страх и трепет струятся по моим венам.

Он заходит в темный узкий переулок между двумя магазинами, и я неохотно следую за ним.

— Я не должен был оставлять тебя сегодня вечером, — говорит он так тихо, что я сначала почти не слышу его.

— Лука, пожалуйста, давай вернемся к машине, — умоляю я.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и вдруг чувствую, как его рука сжимает мое горло. Быстрым движением он тянет меня назад и поворачивает в своих объятиях так, что мы оказываемся лицом к лицу.

— Ты моя, Верона, — рычит он, прежде чем его рот обрушивается на мой.

Я не знаю, то ли это его яростное чувство собственности взяло верх, то ли тот факт, что он мог потерять меня из-за этого злого человека сегодня вечером, но Лука выражает себя единственным известным ему способом. И я позволяю ему.

Он толкает меня до тех пор, пока я не упираюсь спиной в кирпичную стену, и его хватка внезапно сжимается вокруг моего горла. Я хватаю ртом воздух, и он пользуется случаем, чтобы поглотить меня, просовывая свой язык мне в рот и заявляет на меня права с такой жестокостью, что это почти пугает.

Как раз в тот момент, когда у меня начинает кружиться голова от нехватки кислорода, Лука отпускает мою шею и наклоняется, берясь за подол моего платья. Он поднимает его все выше и выше, пока оно не собирается вокруг моей талии, обнажая меня. Затем вкладывает ткань мне в руки, заставляя меня держать ее.

— Без трусиков. Моя непослушная жена, — шепчет он мне на ухо, водя пальцем вверх и вниз по моей щели. Мне не требуется много времени, чтобы промокнуть ради него. Это просто естественная реакция моего тела на его прикосновения.

Я в ужасе наблюдаю, как он падает передо мной на колени, без сомнения, попутно испортив свой дорогой костюм.

— Лука, пожалуйста, умоляю я его. — Не здесь. Не так, не сейчас.

Дрожа, я бросаю взгляд в конец