Спасти Рождество - Люси Скоур

Кэт затаила дыхание, ожидая, когда он закончит. Ей стало интересно, чувствует ли он, как ее пульс бьется со скоростью колибри под кончиками его пальцев.

— Ты собиралась мне рассказать? — спросил он.

— Я приберегла это для лучшего случая, — призналась она.

— Как северных оленей?

— Я приберегла это, чтобы в нужный момент ткнуть тебе в лицо. Что-то вроде: «Да, знаешь, о чем я сожалею? Что вытащила твою грязную задницу из воды на Омела-авеню». Бум. Майк дроп65. И тогда я села бы в лимузин, — потому что это круче, чем производственный фургон, — и уехала прочь. А ты бы провел остаток своей жизни, сожалея о том, что был таким мудилой.

— Ты много об этом думала.

— Эта фантазия согревала меня холодными ночами.

— Есть ли еще какие-нибудь фантазии, которые согревают тебя по ночам? Нет. Подожди. Ты, как обычно, выводишь меня из равновесия. Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Тебе не нужно разводить драму по этому поводу. — Кэт внезапно занервничала. Она не хотела знать, что хотел сказать Ноа. Она хотела вернуться к флирту и легкости.

— Ты спасла мне жизнь, Кэт.

Она начала спорить, но Ноа закрыл ей рот рукой.

— Заткнись, Кэт. Ты спасла мне жизнь, а потом позволила мне вести себя как последняя задница.

Она фыркнула в его ладонь.

— Ты ни разу не сказала мне о том, что появилась здесь и вытаскивала моих друзей и соседей — и меня — из бушующих вод наводнения.

Кэт убрала его руку ото рта.

— Я была не единственной, кто был на лодке. Так что не выставляй меня каким-то героем, совершившим подвиг. В той ситуации я была обычным человеком, делающим то, что делают обычные люди, включая тебя.

— Я поцеловал тебя, когда думал, что ты мне не нравишься, — сказал Ноа.

— Да? И что?

— Так что я буду делать теперь, когда знаю, что обязан тебе жизнью?

— Ноа, это я здесь телезвезда. Я — та, кто должен быть мелодраматичным. Ты бы вынырнул в десяти футах от лодки, и мы все равно втащили бы тебя на борт.

Он покачал головой.

— Позволь мне поблагодарить тебя, Кэт.

Кэт ступила на первую ступеньку, ведущую к ее трейлеру, так что они оказались лицом к лицу. Она схватила его за плечи и притянула на полшага ближе.

— Нет. Я не позволю тебе благодарить меня. Но я позволю тебе поцеловать меня. А потом я отправлю тебя домой, потому что мой тренер-садист ждет меня через три часа на тренировке, чтобы убедиться, что у меня не начнут расходиться швы на джинсах.

— Ты — чертовски хороша, Каталина Кинг.

— Как будто я этого не знаю, — съязвила она.

А потом он ее поцеловал. Веки Кэт затрепетали и опустились. Твердое, теплое прикосновение его губ к ее вызвало в ней волну желания. Замерзшие пальцы ног сжались в кроссовках, и она наклонилась навстречу поцелую. Кэт замурлыкала. Он издал низкий рык. А затем раздвинул ее губы своим языком. Она чувствовала его вкус: пиво, пицца и жар, горящий под кожей. Она позволяла ему быть настойчивым… по крайней мере, до тех пор, пока не смогла больше сдерживаться.

По мере того, как его язык ритмично двигался в ее рту, она теряла способность просто быть. Ей нужно было участвовать, контролировать. Ей нужно было побеждать. Она погрузилась в него, показывая, как ей нравится, когда ее целуют.

Ее пальцы в перчатках впились в лацканы его пальто, прижимая его ближе, даже когда она отстранилась от поцелуя.

— Ты целуешь меня, потому что считаешь, что должен? — спросила Кэт.

— Я целую тебя, потому что хочу.

— Хороший ответ. — Кэт никак не могла отдышаться. Она просунула руки ему под пальто, отчаянно нуждаясь в ощущении его кожи, тепла, прикосновения. Но он остановил ее, сжал запястья и неохотно оторвался от ее губ.

— Тренер. Пять утра, — напомнил Ноа.

— Верно. Тренер, — выдохнула Кэт.

— Я еще не закончил благодарить тебя, — предупредил он.

— Я еще не закончила целовать тебя.

Он взял ее руку в свою, повернул ладонью вверх и нежно поцеловал татуировку над ее учащенным пульсом. Кэт никогда в жизни не теряла голову из-за мужчины. Может быть, из-за нового электроинструмента или от идеальной высококлассной пары туфель на шпильке. Но никогда из-за мужчины. Это было для нее в новинку.

— Спокойной ночи, Каталина.

— Спокойной ночи, Ноа.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

— Я открою, — бросил Ноа через плечо, выходя из шумной кухни и направляясь по коридору к входной двери. Между семьями за его спиной разгорелся жаркий спор о канадском беконе и омлете, и после очередной бессонной ночи, проведенной в мыслях о Каталине Кинг, он был рад избежать конфликта.

День выдался снежным, как и прогнозировали. И второй для Мерри случай за неделю, когда сразу за первой пронеслась еще одна метель. В то время как его дочь радостно подняла руки в победоносном жесте V, когда он сказал ей, что она может вернуться в постель, Ноа боролся со старым, знакомым чувством, терзавшим его изнутри.

Снежные дни для Ноа в детстве не были поводом для праздника. Оставаться дома, вдали от своего единственного убежища? Осознание того, что он не мог сбежать в школу, заставляла его чувствовать тошноту и тревогу. Даже став взрослым, Ноа удивлялся, что те же эмоции продолжают овладевать им. Ему доставляло пьянящую радость видеть, как его дочь растет без этого болезненного чувства страха. И, возможно, когда-нибудь он простит свое прошлое и двинется дальше.

А пока он будет скрывать свой дискомфорт и плохие воспоминания. И он будет любящим отцом, который позаботится о том, чтобы у его дочери никогда не было повода для появления леденящего чувства в животе.

Он рывком распахнул входную дверь, отчаянно желая отвлечься от снежного дня.

Снежок попал ему прямо в грудь.

Ноа застыл, удивленно смотря на массу снега на футболке.

— У тебя пять минут, чтобы подготовиться, — объявила Кэт, подбрасывая в руке еще один снежок.

Ноа втиснулся в дверной проход между ними и заглянул за угол.

— Пять минут для чего?

— Ты и Сара. Теплая, желательно непромокаемая одежда. Пять минут. Вперед!

Он смотрел на нее, пытаясь подобрать слова. На ней была вязаная шапочка кобальтово-синего цвета, которая выделялась на фоне медового блонда ее волос. Ее парка была застегнута на молнию до шеи и скрывала татуировку на запястье, которая изменила его жизнь. Ее варежки были объемными и подходили к шапке, а зимние