Бестселлер на троих - Маргарита Аркадьевна Климова

— Пойдём, буду кормить тебя, — уговариваю, дождавшись, когда Анита успокоится и расслабится. — Приготовлю омлет с сыром и сварю кофе.

— Только душ приму, — нехотя соглашается, и это маленький шажок к починке челнока.

На протяжение трёх недель Туманова проходит все стадии депрессивного состояния. То хондрит, перелистывая потрёпанные листы рукописи, то уходит в себя, тупо пялясь в тёмный угол, то с истеричного смеха перескакивает на молчаливый плач. Не могу понять, какой этап больше пугает меня, и как из этой ямы вытащить её.

— Ксюх, я тебя прошу, отпусти ко мне Никитку на каникулы, — звоню бывшей, перепробовав уже всё, чтобы отвлечь Аниту. Может это получится у сына.

— К тебе? — плюётся очередной порцией яда Оксана. — Или к твоей шлюхе, что ты привёл в кафе к детям?

— Ну что ты говоришь, Ксюш? Анита моя будущая жена, а не женщина с низкой социальной ответственностью, — мягко осаживаю бывшую, стараясь сохранить нейтралитет. — Сын хочет встретить Новый год со мной и с моими родителями. Я ему обещал уговорить тебя.

— Уговорить не получилось, как и всё в твоей никчёмной жизни, — усмехается, и я прям вижу, как её губы расползаются в ехидной улыбке. — Тут алименты пришли, так их не хватило даже на оплату школы. Устройся что ли на вторую работу, раз есть свободное время на каникулах.

— Ты вынуждаешь меня обратиться в суд, Оксана, — перехожу к запасному плану, проконсультировавшись перед этим с другом отца, ведущего бракоразводные процессы. — Родительских прав меня не лишали, у детей всё ещё российское гражданство. Не надо лезть на рожон, иначе я заберу у тебя Никитку насовсем.

После минутной паузы Ксюша сдаётся, и тридцать первого декабря я еду в аэропорт встречать сына. Никита довольный шагает по залу, неся на плече спортивную сумку и сверкая зубами.

— Спасибо, пап, — обнимает и по-мужски похлопывает по спине. Подрос, повзрослел. — Если получится оставить меня здесь, то будет совсем хорошо.

— Я узнаю, как можно это провернуть, — обещаю ему. — А сейчас надо поторопиться. Анита стол накрыла для нас.

Садимся в машину, и я надеюсь, что у сына получится занять Туманову, и мы вместе вытащим её из затянувшейся депрессии. Культурную программу я продумал и организовал. Ковыряться в себе и в неудавшейся попытке создать тройственный союз Аните будет некогда.

Глава 48

Анита

Не знаю, как я не сломалась от очередного предательства. Странно, но прожив с Маратом несколько месяцев, мне было в стократ больнее от его ухода, чем после десятилетнего брака с Сергеем. В груди ломало так, что казалось, вот-вот сердце разлетится на кровавые ошмётки. И постоянный мертвенный холод. По венам текло что-то неопределённое, вымораживающее изнутри.

Если бы не Артём, моя вера в мужчин окончательно погрязла бы в болоте. Его попытки меня растормошить немного согревали в кромешной темноте, обступившей со всех сторон. Даже пустые обещания о возвращение Башарова в подсознание откладывались не менее пустой надеждой.

Втихаря от Тёмы каждый день набирала номер Марата, чтобы услышать его голос, потребовать объяснения, донести, как мне плохо, но механический голос упёрто вещал о недоступности абонента. Как будто и не было этого хамоватого подонка в моей жизни. Как будто наша связь на троих моему извращённому уму всего лишь приснилась.

Не заметила, как город накрыло белым покрывалом, как в воздухе расползлись запахи мандаринов и еловых веток, как ночи засверкали разноцветными гирляндами. В какой-то момент промозглая серость сдохла и её место заняла пушистая зима, стремительно вкатившаяся в новогоднем наряде.

— Никита прилетит на каникулы. Ты не против, если он поживёт с нами? — отвлекает Артём от завораживающего, морозного узора на стекле.

— Он отличный мальчишка, — улыбаюсь, не сомневаясь, что так даже лучше для всех. — Буду рада познакомиться с ним поближе.

— Спасибо, — обнимает, чмокает в висок, сдавливая сильнее. — Ты самая лучшая. Я безумно тебя люблю.

Наверное, предвкушение встретить Новый год в кругу семьи, хоть и взятой напрокат, и такие простые слова заставляют оттолкнуться от дна и двинутся к поверхности.

Накануне приезда Никиты мы проводим весь день в магазинах, закупая подарки, продукты, живую ёлку и новое платье для меня. С самого утра кручусь на кухне, с каким-то дотошным удовольствием готовя праздничный стол. С ухода Марата не подходила к плите, а сейчас выуживаю из закромов памяти мамины лучшие рецепты и режу, жарю, варю, чтобы удивить мужчин.

На какое-то время ощущаю странный подъём, будто по венам пустили запрещённый препарат с энергетическим эффектом. Холодильник шустро заполняется салатами, закусками, дессертами из шоколада и фруктов, духовка выдыхает одуряющие ароматы запечённого мяса с черносливом и картофеля с чесноком и травами.

Тёма присылает сообщение, что встретил сына и едет домой, и я бросаюсь к сервировке стола, по пути поправляю мишуру на ёлке, перевешиваю несколько шаров. В последний момент вспоминаю про свечи, с антресоли достаю массивные подсвечники, оставшиеся от бабушки.

Не смогла выбросить их, хоть они очень сильно диссонировали с современностью в интерьере. В детстве я часто сидела со стариками тёмными вечерами, заворожённо следила за стекающими каплями белого воска, щурилась от тусклого мерцания бронзы и слушала неторопливый голос бабули, рассказывающей новую сказку. В углу скрипело старое кресло-качалка и хрипло рокотал дедушка, уснувший под ровное бормотание.

Сейчас, размещая тяжеловесные, состаренные, двухярусные подставки между тончайшим фарфором и хрусталём, словно возвращаюсь в то счастливое время, когда слово «предательство» для меня было по-детски эфемерно. Что-то из дедушкиных рассказов о войне, о революции, о последней царской династии. Интересно, но для шестилетней девчонки совсем непонятно.

Сигнал духовки пересекается с писком домофона. Стягиваю передник и на ходу поправляю платье. Скрежет замка и морозная свежесть, выдавливающая немного пространства у душных запахов от готовки. Мужчины вваливаются в дверь, и мне в грудь утыкаются белые розы. Никитка неловко вдавливает букет в меня и стеснительно улыбается, сигналя ярким румянцем на щеках.

— Парень настоял на цветах для дамы, — хлопает Артём сына по плечу. — Сам выбрал. Хоть я и отговаривал от шипов на стеблях.

Нехотя вспоминаю попытку Сергея сделать из меня очередную дуру и его выражение лица, когда он словил мордой дорогой веник. Издаю короткий смешок и спохватываюсь.

— Спасибо, Никит. Давай скорее раздевайся и мой руки. Папа покажет тебе твою комнату.

Провожаем старый и встречаем новый год. На душе почти умиротворение, но иногда всплывает предательская мысль, что мне до жути не хватает Марата.