Интеграция - Анна Ледова

не были оценены должным образом, что и повлекло за собой эту печальную главу в вашей биографии: обучение по контракту, распределение и главную трагедию вашей жизни – знакомство со мной. Просто наймите отцу грамотного агента, желательно из другого мира, и погашенный долг – если уж вам так претят мои деньги – вы через год сможете вернуть мне с лихвой. А у меня, как вы знаете, с моралью туго – я с удовольствием их приму. Кстати, ваш гардероб прибыл в целости. Будьте любезны переодеться. Кроссовки – это мило, но здесь не поймут.

Публичность за два с лишним месяца осточертела до тошноты. Но Александр, не позволяя себе расслабиться, уже через два часа после восьмичасовой дороги, на которую потратил треть резерва – лишь бы Римми спокойно выспалась на заднем сиденье без тряски, был на приёме у мэра Эбендорфа.

– …Видите ли, как историк я критически отношусь к любым свидетельствам и документам, заранее полагая их недостоверными. Только тщательный анализ, сравнение независимых источников информации может составить более-менее правдивую картину происходивших событий. О, в нашем мире, например, история переписывалась не один раз, порой кардинально меняя полярность лжи и истины… И я более чем уверена: история империи тоже искажена. Просто в один момент люди захотели власти, добились её не самыми честными способами, а после очернили предыдущих правителей, наделив именно их той жестокостью, с которой они сами расправились с якобы «тиранами»… Что вы об этом думаете, нейр Бертл?

– Ну… Я хэзэ, если по чесноку… Но мне реально странно: у нас драконы только в книжках – но они же типа благородные существа… Ну да, блин, сильные, грозные – но справедливые же. У меня вот маман очень любит всякие романы про них…

Собеседница коновала Бэртеля стояла к Александру спиной. Очень вызывающе оголённой спиной в вырезе алого платья. Шелковистая ткань плотно облегала тонкую талию и крутые бёдра, которые будто того и ждали – чтобы на них опустилась достаточно властная ладонь, от которой прогнётся поясница и поднимутся дыбом тонкие золотистые волоски на неприлично обнажённой коже…

Словно почувствовав взгляд Александра, дама на секунду замерла и лениво повернула голову, томно улыбнувшись и безмолвно приветствуя до сих пор не названного ей гостя.

– Александр Мортестиг, – проникновенно представился нейр, оттеснив Бэртеля. – Кажется, в прошлый раз нам не довелось познакомиться.

– Профессор Хайтвер, – медленно и томно ответила дама. – Что ж, никогда не поздно наверстать упущенное, Александр.

Глава 14

Кэл

Как эта фигня случилась, Кэл так и не понял. Слишком уж быстро и внезапно всё произошло. Узкая уверенная кисть Хайтвер на его ширинке, его собственная рука поверх, несколько болезненно-сладких секунд, и вот Келлинн уже поспешно удрал в спальню менять джинсы на спортивные штаны, а в ушах до сих пор разливался пылким огнём шёпот: «А я не предлагаю, господин Бертл, – я беру».

Всего минуту назад его трясло от возмущения: сегодня и так одна третьекурсница вручила ему письмо, в котором сделала откровенное предложение по взаимной раскачке резерва. Ну, именно по такой раскачке, как Рим показывала. Которая происходит при «горячащих кровь обстоятельствах». Так вдруг ещё ни с того ни с сего Кирен… А это, блин, просто в мозгу не укладывалось!.. А потом появилась госпожа Хайтвер, сочувственно погладила Кэла по плечу, и бешенство моментально схлынуло вниз, перерождаясь в иное чувство…

Позорище, блин. Как пятнадцатилетка какой-то.

Кэл был уверен, что профессор разочарованно, а то и смеясь, ушла сразу же после его фееричного спринта с преждевременным финишем на старте, и испытал огромное облегчение, когда не увидел её в гостиной, вернувшись.

– Я здесь, господин Бертл, – донеслось из кабинета.

Келлинн застыл, готовый второй раз за последние пять минут провалиться под землю.

Там она и обнаружилась. И не на диванчике, закинув одну стройную ногу на другую; не опираясь на столешницу и демонстрируя все свои соблазнительные изгибы, а сидя за столом и сосредоточенно изучая его конспекты.

– Первый месяц и уже проблемы с успеваемостью? – как ни в чём не бывало спросила она. Без тени насмешки, просто спросила. – Целительство? Мэтр Эгюль сегодня ворчал, что у него на «хедкость бестолковый пехвый кухс» – студенты не в состоянии освоить даже простейшее заклинание заживления ран…

– Да блин, он картавит так, что хрен разберёшь, как оно правильно произносится! – с облегчением переключился Келлинн на больную тему. – Я ж говорю: ни фонетического разбора, ни транскрипции, ни объяснения, почему эти кракозябры надо шептать, а эти петь… Повторяй за мэтром и всё!Вондхенейзинг…Хренейзинг, блин! Язык вывихнешь!

– Тем более что ещё само заклинание написано неверно, – усмехнулась профессор. – «Хренейзинг» и то ближе к истине. Поберегите язык, Келлинн, он вам сегодня ещё пригодится. Лучше подойдите ко мне, я найду ему лучшее применение.

– Э… Ч-чего? – снова, как мальчишка, стушевался Кэл. Неуверенный, что правильно понял.

– Дракктааль, господин Бертл, – невозмутимо пояснила Хайтвер. – Можете осуждать мои методы, но я предпочитаю, чтобы ничто не отвлекало моего ученика от учёбы, а вы были слишком… напряжены. Могу я теперь рассчитывать, что хотя бы в ближайшие полчаса вы сможете сконцентрироваться на заклинаниях?

Профессор сама встала из-за стола и подошла вплотную.

– Откройте рот, Келлинн. Спинку языка к верхнему нёбу, кончик прижмите к нижним зубам. Пальцы на основание шеи, они должны чувствовать вибрацию звука… А теперь порычите. Мягче, господин Бертл, что это за предсмертные хрипы… Их я уже слышала. Р-ррр! Да, переходящее в мягкое «гх-х». Вот так. Грх-хенейзинхь… На выдохе. А первую часть заклинания на вдохе и высоко, певуче, звонко – в-вёнд-д! Genezing– это излечение, приведение в изначальное состояние. Wønd– объект приложения силы: само повреждение, рана, болячка – как угодно…Разумеется, вы не могли его освоить, если вторая буква написана неправильно, без диагонального штриха, который полностью меняет звучание.

Келлинн, чувствуя себя по меньшей мере странно, повторил заклинание несколько раз. При этом госпожа Хайтвер требовательно смотрела в его рот, не позволяя смыкать губы. И сама несколько раз выразительно проартикулировала слова. Её розовый язычок то прикасался к белым зубам, вытянувшись в трубочку, то прятался в манящей полости.

А ещё она без предупреждения оцарапала его предплечье до крови своими острыми бордовыми ногтями.

– А теперь то же самое с магией. Накройте царапину ладонью, только дозиру…

Поздно. Под действием заклинания магия непроизвольно вырвалась из пальцев белым искрящим потоком, выплёскиваясь