Лабиринт - Иден Бар

не особо лезут с расспросами, ибо у меня уже сложилась репутация неразговорчивого. После пары драк навязчивых поубавилось — я просто выбил себе это право не общаться с сокамерниками от слова совсем.

Не с кем и не о чем! Да и желания никакого нет или, может быть, уже сил.

Здесь, в изоляторе, я очень занят. Я пытаюсь выжить, занимаясь этим каждый день, каждый час и пока что проигрываю. Мне трудно дышать и трудно мыслить из-за невидимого, неосязаемого отверстия в моей груди, зияющей раны в том месте, где когда-то билось сердце и через которую утекает сейчас вся моя жизненная энергия вместе с жалкими остатками здравого смысла.

В мою память навсегда врезался тот день. Я отсыпался почти до вечера, проведя с ней вместе целое утро на дурацкой детской распродаже.

Проснувшись, включил телефон и удивился валу неотвеченных звонков от самых разных людей, но, конечно, сперва отзвонился ей. Я переживал, не случилось ли чего.

Но тот день и после она больше не отвечала.

Я звонил Старку, добираясь до ее общежития и Старк не отвечал тоже, а главный, как выяснилось, в это время собирал нас всех. Всех, кроме нее, разумеется.

Я был готов ехать на общий сбор, связанный с чем-то очень важным, но после того, как мы повидаемся или я хотя бы ее услышу.

Консьерж на входе сообщила, что Женя Колоскова здесь больше не проживает, и я не поверил. Сто баксов не убедили злобную старуху, а я так хотел зайти и проверить все сам, или хотя бы поговорить с ее соседками!

В итоге мне пришлось уйти — бабка вызвала охрану. А еще, пришлось ехать на встречу.

Там всем нам было сказано, что если начнется какая-то заварушка, то мы не при делах. Ни одного контакта не сдавать под страхом смерти, и в целом теперь каждый за себя.

Выяснилось также, что Артист кинул главного на большие деньги, скрывшись в неизвестном направлении!

Старка среди нас не было, что удивило меня. Я никак не мог дозвониться ему и боялся, что главный теперь возьмётся за него как следует, ведь был один секрет, который связывал его с Артистом напрямую, и о котором я узнал случайно.

В тот день главный рвал и метал из-за отсутствия Старка, но у меня все же был шанс предупредить его первым. В итоге я вернулся под общежитие почти на рассвете, и потом долго поджидал девчонок, которых неплохо запомнил.

Мне удалось увидеть их и поговорить с ними, они подтвердили слова старухи. Китаянка добавила, что ни одной из них не было в комнате в тот момент, когда Женя собирала вещи, покидая общагу. Однако, по слухам, ее увез мужчина!

Я попросил описать его. Сказали только, что он был средних лет, но не старый и симпатичный. А еще, было похоже, что это кто-то близкий для нее.

Земля буквально ушла из-под моих ног. Насколько я знал, никого близкого, кроме меня, в Нью-йорке, да и вообще в Америке у нее не было! Как раз с того момента все поплыло как в тумане, включая треш последующего задержания и первых допросов в застенках…

Я давно потерял счёт времени. Помню только, что месяцы, и на этом все.

С трудом сосредотачиваюсь, разговаривая со следователем, но все мои аргументы против его обвинений разлетаются как стекло о бетонные плиты.

По его словам выходит, все, что у меня было раньше — иллюзия. И все, что есть сейчас, просто попытка удержаться в сознании.

— Мистер Спенсер, каковы мотивы вашего преступления? — задает он мне вопрос сходу, и это первое, с чего начинается каждая наша встреча.

Говоря он, я имею в виду человека, который приходит почти каждый день, чтобы проводить допросы со мной, и иногда это растягивается на часы, а мой помутневший рассудок никак не в состоянии запомнить его имя.

Сегодня он сообщает страшное: Старка больше нет, а в его доме было совершено двойное убийство посредством организации кем-то взрыва. Найдено ещё одно тело, личность устанавливается.

— Понимаешь ли ты, сынок, что натворил? — сегодня он говорит со мной по-отечески мягко, почти ласково.

— Почему вы думаете, что это я? — искренне изумляюсь.

Я был уверен, что нахожусь здесь из-за криминальных делишек главного, возможно возни с работой нелегальных казино, как свидетель, ну или что-то вроде того. Кому понадобилось убивать Старка, зачем?!

Он театрально вздыхает.

— Покайся, сынок, и поверь — будет легче. Скостим срок за содействие следствию, не сомневайся! — я почти физически чувствую, как вокруг меня начинает сжиматься адское кольцо чьей-то намеренной подставы, и весь ужас моего положения, наконец, потихоньку доходит до меня окончательно, — твои сокамерники рассказали, что ты грустишь, не общаешься ни с кем. Не спишь ночами… жить с нечистой совестью ведь тяжко, правда?

— А вы считаете, я должен радоваться здесь?

— Ну, здесь ещё не самый худший вариант, Алекс. Есть места похуже, вроде тюрьмы. Смотри, — он ловко поворачивает ко мне монитор своего раскрытого, видавшего виды ноутбука.

Вижу чуть смазанную картинку-видео с какой-то уличной камеры. Не сразу понимаю, что это край дома и окно ветхого одноэтажного домика в Южном Бронксе, который снимает Старк.

На видео парень в капюшоне и темной одежде, лица не видно, но комплекцией тела очень напоминающей мою, цепляет что-то за край полуприкрытого карнизом окна. Он возится довольно долго, а затем достает из кармана часы, смотрит на них.

Узнаю эти часы, сглатываю. Молчу. Следак жадно ловит все мои реакции.

На самом деле Старка зовут Томас Вуд, и я один из немногих, кому это известно.

— Итак, вы дружили с Томом, — тонко улыбается следователь, и я замечаю, что он пишет наш разговор на диктофон, впрочем, особо не скрываясь, — это правда?

— Да.

— Узнаете ли вы эту девушку? — кладёт на стол фото Стеллы. Метнув быстрый взгляд на него, решаюсь ответить «да». Нас могли где-то видеть вместе.

— Алекс, чем занимался Том? — продолжает менять темы следователь.

— Не знаю точно, — стараюсь говорить уверенно, — мы были больше приятелями, чем друзьями. Так, виделись иногда. Вроде бы он собирался поступать в Колумбийский, и где-то подрабатывал, кажется, охранником в супермаркете..

— Вроде бы, кажется, — он ехидно ухмыляется, — вижу, вы и в самом деле были просто приятелями, ты так мало знал его! Значит, и эмоциональной связи у вас особой не было. Том сирота, Алекс. Он кое-как окончил среднюю школу, и никакой Колумбийский ему, естественно, не светил. Скажи, ты не был бы сильно огорчён, если бы он исчез из твоей жизни, не так