Я буду держать тебя - Эйлин Торен

Если бы не Виталина, которая, как только Ида позвонила и сказала, что случилось, примчалась с Николаем — Ида не справилась бы.

Женщина была бесконечно благодарна тем, кто помог — папа Николая, Алексей. И Паша, который, конечно, поддержал, терпеливо был рядом, пусть Ида и не просила, но он последний родной человек.

Тем не менее и ему навязываться не хотела, просить о помощи, пусть и горе её перемешало, стиснуло, опустошило — она перестала ходить не из-за льда, она перестала ходить из-за осознания тотального внутреннего горя и пустоты. Потери смысла продолжать жить.

Это она нашла в себе, потому что ей прописали курс психотерапии. И Ида стоически слушала всё, что на онлайн-сессиях выговаривал ей доктор. Отвечала на болезненные вопросы, выворачивала душу.

А ещё упрямо работала над собой и пыталась, в который раз, договорится со своим телом. Почти получилось.

Она начала передвигаться по дому, опираясь на стены, а на улице лишь с палкой. За руль только не получалось вернуться. Но и на это, убеждала себя, нужно время.

И тут из пансионата позвонили и попросили приехать разобрать вещи Марго. Иде ничего не оставалось, как попросить помощи у Паши, потому что Николая ей тревожить было неудобно.

Только вот…

Зарецкий, конечно, приехал, без вопросов. Стоял и смотрел, как она одевается, вздохнул, когда она уронила футболку и потянулась полнять её. И, в очередной раз, не выдержал:

— Ида, может хватит? Пожалуйста, прошу, вернись домой. К чему всё это представление, что ты творишь? — он вернулся к обсуждению вопроса, которым изводил весь апрель. — Ида, я люблю тебя, мне надоело твоё упрямство и этот детский сад. Начни мыслить рационально. По-взрослому.

— Мы обсуждали развод, Паша, — напомнила ему Ида, замирая.

Муж никак не соглашался, никак не желал развестись, а болезнь её стала для него поводом, чтобы вообще делать вид, будто развод, всего лишь блажь жены, не больше. Ей становилось неизменно страшно рядом с ним таким — ком в горле застревал и хотелось провалиться на месте.

— Какой развод, Плотникава, ну зачем? — он шагнул к ней, вцепился в неё, обнимая, притягивая к себе, — ещё понял бы, если бы кто был у тебя, тогда ладно, хоть ясно, чего тебе не так. Но Ида, ты одна, детка, ты одна и так будет дальше. Будешь постоянно просить о помощи, но зачем просить, если можно вернуться? И я буду рядом.

— Паша, пусти, — пропищала Ида, когда он прижал ещё сильнее. А ей ничего не оставалось, как прижаться в ответ, ведь оттолкнуть его она физически была не способна, для этого нужно твёрдо стоять на ногах.

— Очень соскучился, — Зарецкий поцеловал в шею, потом в скулу. — Правда, хватит дурить! Я тебя люблю, столько времени вместе, задолбала вести себя, как стерва. Ты ею никогда не была, Ида. Тебе не идёт и… но в сексе, конечно, неплохо.

Она хватанула воздух, а Паша впился в губы жестоким поцелуем. Хотя очень давно не целовал её. Перестал намного раньше, чем она решила от него уйти. Иду встряхнуло, она в нескольких мгновениях, испытала столько всего — страх, обречённость, желание сдаться.

— Паша, нет, — выдохнула всё же, но Зарецкий только усмехнулся.

И женщина поняла, что проще сдаться, давая Паше волю делать, что ему хочется.

30

Телефонный звонок остался без ответа.

Надо было уйти.

Впервые Денис не находил в себе силы на какие-то активные действия, такие, чтобы потом расхлёбывать и включать дебила, оправдываясь.

Оглянулся на дверь.

Он просто не мог решиться нажать на дверной звонок или постучать.

Дверь, конечно, та же, замок дебильный. Название одно. И то и другое. Можно открыть с пинка.

Денису надо увидеть Аду. Надо отдать ей крестик её мамы, пусть у него ничего и не останется тогда. Или может она разрешит оставить? А он купит ей другой. Он думал об этом, даже заходил ювелирку в Сан-Хосе.

Сорокин ткнулся обречённо лбом в дверь и… снова не хера не закрыто!

Он шагнул в дом, где, на самом деле, поймал в свои руки тепло, такому, как он, неположенное, незаслуженное. Словил кошечку свою, маленькую, напуганную и шипящую, но стоило только обнять, прижать, как он затарахтела ласково и нежно…

Его Ада, его!

И он застыл. Дениса перекрыло от увиденного. Наверное, он был в том состоянии, когда можно бы натворить столько всего, что хватит не на одну спущенную нах жизнь, повторить подвиги папаши? Только Аделаида спасала его, спасала. Как-то без осознания этого — просто она была в его жизни и он очень сильно хотел уберечь её от всего жуткого, даже от себя самого, по итогу.

Ида выдохнула очередной утонувший в напоре мужа протест, жмурясь от обиды, что последний близкий человек, не слышит её, да и не услышит никогда, а в следующий момент Паша исчез. Она потеряла равновесие, слабые пока ещё ноги подкосило, и матрас, ставший наказанием последние недели, пока не могла нормально вставать с него, спас от падения на пол.

— Она сказала “нет”, — громыхнул Сорокин.

— Ты кто такой, — откуда-то из коридора гневно отозвался Павел.

— Съебал, нах, Павлик, — хрипер Денис и держался за воздух, реально.

Перекошенную недовольством рожу Зарецкого хотелось отрихтовать по полной. Но только — снова увидеть страх внутри Ады… Дэн не смог бы проварить это… не смог бы!

— Ты чё реально ёбыря себе нашла? Сучка, Ида… — дальше она не слышала.

Денису понадобился всего шаг, чтобы смести плюющегося ядом Зарецкого, а потом второй шаг, чтобы оттеснить его к двери.

— Ещё раз погонишь на мою бабу, уёбок, я сделаю так, что ты до конца своих дней будешь изъясняться с помощью карандашика и бумажки, уяснил? — немного пережми Сорока, так Павел уже сейчас не очень болтливым бы стал.

— Твою бабу? — попытался всё же что-то выдавить из себя он.

— Но только если не решишь к ней тянуть свои руки, — продолжил Дэн, игнорируя возглас, а больше всего хотелось лбом въебать в переносицу этого мудня, — или покажешься мне на глаза. Тогда и карандашик не поможет. А теперь скажи спасибо, что жив, Павлик, и иди ебать свою малолетку.

Разница в комплекции была достаточно внушительной, только Сорока никогда не имел дурной привычки, недооценивать противника, потому попытку Зарецкого прописать ему в корпус отсёк, всего одним движением оттолкнув от себя. Сила оказалась достаточной, чтобы муж Ады долетел до лифта, где ухватился за проём, останавливая своё падение.

Кажется ещё раз попытался спросить