Выбор варвара - Руби Диксон

хороший совет, понимаешь? Я мог бы изложить это в грубой форме, но я почти уверен, что ты бы не стал слушать. — Ухмылка возвращается на его лицо, и он перекидывает сумку через плечо. — Что ж, я ухожу. Я сообщу Чатаву, что ты будешь тусоваться здесь сегодня вечером. Не хотелось бы, чтобы ты остался позади. — Он уходит.

И я застываю на месте.

Его слова посылают волну холодного страха в мои внутренности. Остаться. Позади.

Глава 12

ФАРЛИ

— Мёрдок? Что такое?

Он застыл в дверях с мрачным выражением в глазах. Я узнаю этот взгляд. Он ушел в темное место своего разума. Я подхожу к нему и нежно касаюсь его руки, давая ему знать, что я здесь.

Мёрдок удивленно дергается, казалось, приходя в себя. Он вздрагивает, а затем потирает руку.

— Прости.

— Все хорошо, — мягко говорю я. — Иди сюда, посиди у огня.

Он колеблется, глядя на залитый лунным светом снег, где Тракан подходит к ожидающему кораблю. Другой корабль освещен всевозможными светящимися огнями разных цветов и кажется привлекательным. В отличие от этого, Пещера старейшин темная и затененная, единственный источник света — разведенный мной костер. Неужели его беспокоит темнота? Или это безопасность, которую представляет другой корабль?

Я должна спросить.

— Ты хочешь вернуться в свой дом на корабле? Мне потушить огонь?

На мгновение он выглядит растерянным. Затем он медленно качает головой.

— Нет. Я в порядке. Я просто должен напоминать себе, что они меня не оставят. Они не могут. — Но он все еще колеблется, прежде чем оттолкнуться от двери и подойти к костру.

Я следую за ним, разрываясь между нежеланием совать нос в чужие дела и необходимостью знать правду. Если я хочу помочь ему, я должна знать, что его беспокоит. Он опускается на пол у костра, поджимая под себя ноги и грея руки. Я подхожу к нему, но вместо того, чтобы сесть, прислоняюсь к его спине, обвиваю его руками и обнимаю сзади. Я хочу, чтобы он знал, что я здесь.

Мёрдок касается моей руки, а затем потирает ее медленными, ленивыми движениями.

— Мне жаль. Иногда я ухожу вглубь своего разума.

— Что случилось, из-за чего у тебя темнеет в глазах? — спрашиваю я его. — Здесь что-то не так? На этой планете?

Его рука сжимается на моей руке, а затем отпускает. Это почти так же, как если бы ему приходилось заставлять себя расслабиться.

— Это не то, о чем нам следует говорить.

— Почему нет?

— Потому что это в моем прошлом, и мне нужно с этим смириться. — Его голос кислый. Он смотрит в огонь, игнорируя меня. — Это не то, чем я горжусь, и ты бы не поняла, если бы я тебе рассказал.

— Я понимаю, что тебе больно, — мягко говорю я и прижимаюсь поцелуем к его уху. — И что, возможно, разговор об этом улучшит ситуацию или поможет мне понять, почему ты борешься. — Я потираюсь носом о щетину коротких волос на его голове, наслаждаясь его запахом и в то же время испытывая к нему страстное желание. — Но если ты не хочешь говорить об этом, я не буду тебя заставлять.

Он тяжело вздыхает и так долго смотрит на маленький огонь, что я начинаю беспокоиться за него.

— Я никогда никому не рассказывал… это сложно. — Он потирает рот. — Все знают лишь то, что я уволился из армии с почетным увольнением.

— И это… плохо? — Я не знаю, что это такое, но это явно огорчает его.

— Неплохо. Просто это не правда. Правду слишком трудно говорить.

— Но правда — это то, что заставляет твое сердце болеть.

Он снова сжимает мою руку.

— Да.

— Тогда расскажи мне об этом, — подбадриваю я его. — Помоги мне понять. — Я хочу знать, почему он так решительно настроен не оставаться на моей планете. Мне нравится здесь, и мне больно, что он не может увидеть ее красоту.

Мёрдок снова надолго замолкает. Я терпеливо жду, потому что чувствую, как бешено колотится его сердце в груди. Он нервничает и несчастен, и это отнимает у него все силы, чтобы просто поговорить об этом. Я не буду давить. Если он не готов, значит, он не готов.

— Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, Фарли.

— Я никогда не смогла бы возненавидеть тебя. — Эта мысль абсурдна. Я еще раз целую его в ухо и обнимаю крепче. — Ты слышишь, как мой кхай поет тебе? Он знает, как сильно я забочусь о тебе. Он знает, насколько сильна моя любовь. Вот почему он поет. В тот момент, когда я встретила тебя, я поняла, что ты для меня единственный. Что бы ты мне ни сказал, это ничего не изменит.

— Я убивал людей, — говорит он странно ровным голосом. — Когда я служил в армии, я убивал людей и добивался того, чтобы их убивали.

Я стою очень тихо, потому что это не то, чего я ожидала. Охотники убивают добычу, и они делают это потому, что им нужно есть.

— Ты был голоден? Вот почему ты убивал?

Он вздрагивает, пораженный. У него вырывается испуганный смешок.

— Боги, нет. Я убивал их не для того, чтобы съесть, Фарли. Я убил их, потому что они были врагами. Или я думал, что они были врагами.

— Потому что ты был военным, — говорю я, пытаясь сложить все это воедино. Мой разум не может постичь убийство соплеменника, не говоря уже об охоте на него.

— Это сложно и, вероятно, очень трудно объяснить тому, кто не знает, что такое война. — Он тяжело вздыхает. — Я завидую тебе в этом. Но позволь мне попытаться объяснить, чтобы ты могла понять. Итак… допустим, один из твоих братьев решает построить свою собственную пещеру. Он больше не хочет подчиняться руководству Вэктала и забирает с собой половину племени. Что бы сделал Вэктал?

Я на мгновение задумываюсь.

— Он был бы опечален тем, что племя несчастливо, и работал бы усерднее, чтобы остальные наши люди были довольны его руководством. Быть лидером — невеселая работа. Он несет ответственность за всех нас, и это тяжелым грузом лежит у него на сердце.

— Верно. Теперь давай предположим, что он не хочет, чтобы остальные уходили, и сделает все, что в его силах, чтобы заставить их остаться. Вот что такое война. Люди расходятся во мнениях и так злятся друг на друга, что это превращается в драку, которая заканчивается кровопролитием.

Я задыхаюсь.

— Убийство?

— Убийство, да.

— Это звучит ужасно!

— Это ужасно. Никто не любит войну, за исключением людей, которым не приходится переживать