Искупление - Вера Александровна Петрук

спуститься в подземелье, нужно было подняться на вершину. Дорогу украшали те же белые ленты, что и волосы прислужниц. Они были обмотаны на голых ветвях акаций и багульника, густо облепивших тропинку. Вдоль дорожки были расставлены красные свечи в стеклянных колпаках, указывавшие дорогу и напоминавшие о жертве, которую каждый пришедший должен был отдать Ганзуре.

Ночь была на удивление теплой. Сначала Дэйра решила, что она привычно не чувствовала мороза, но, глянув на Нильса, и поднимающуюся впереди парочку, увидела, что люди буквально обливались потом. И не от усилий, а от жаркого настырного ветра, который дул с моря. Еще одна странность бросилась в глаза и осталась навсегда запечатленной в памяти. Всю акваторию Майбрака давно покрывал лед, но бухта Седьмого утеса была чистой. Темно-синяя вода плескалась в ночи, не потревоженная ни зимой, ни ее морозом.

Нильс оглянулся и подбадривающе улыбнулся. Она кивнула в ответ. Они не разговаривали с тех пор, как покинули замок. Нильс был прирожденным шпионом и провел ее сквозь охрану, даже ни разу нигде не задержавшись. Никогда он не казался ей прекраснее, и Дэйра много раз пожалела, что позвала его с собой. Чувство беды неотвратимо преследовало ее, оно шептало голосом дьявола, предупреждая, что смерть человека, которого полюбила Белая Госпожа, неизбежна.

Свечи привели их на вершину нескоро. Путники вынуждены были долго петлять, блуждая в колючих зарослях, пока тропинка не выводила на каменную площадку, утыкающуюся, казалось, в саму луну. С самой высокой точки утеса диск светила выглядел необъятным и готовым растворить в себе любого, дерзнувшего подойти ближе.

Жаркий ветер усилился, заставляя забыть о том, что внизу лютует зима и лежат сугробы. Он пах свежими цветами и тонкими благовониями, однако Дэйра уловила тщательно спрятанную нотку журависа. Ганзуре служили люди, а им, в свою очередь, служил дурман.

 – Нам туда, – тронул ее за руку Нильс, потому что Дэйра направилась совсем в другую сторону. На вершине тропинка разветвлялась. Перепутать правильное направление было невозможно. Несмотря на то что дорог было две, горящие свечи обрамляли только одну из них – ту, что вела к пещере, украшенной венками из цветов и лампадками с горящим ароматическим маслом. Должно быть их благоухание было слышно и в самом Майбраке, который с вершины казался замершем в засаде пауком, раскинувшим лапы. Тысяча огней были похожи на паучьи глаза, а ноги насекомого напоминали дороги, протянувшегося от королевского замка ко всем сторонам света.

Дэйра знала, куда нужно идти, но не выдержала искушения, потому что в луне отражалось ее лицо. Те же витые шрамы на лбу, странные глаза, прямой, доставшийся от герцога нос, и полные губы, в которых угадывалась Ингара. Дэйра пересекла каменную площадку и остановилось на краю утеса, впервые собой любуясь. Протянув руку, она погладила гладкую, молочно-белую кожу лунного отражения и вдруг ощутила, как под капюшоном, скрывающим ее голову, что-то зашевелилось, приподнимая ткань плаща и щекоча шею. Одновременно ее позвали. Обычно голоса пели хором, этот же был, несомненно, солистом. Он мог быть, как мужским, так и женским, но красивее мелодии Дэйра не слышала. Сердце рвалось из груди, а ноги мечтали сорваться с утеса и прыгнуть в студеную воду, чтобы охладить полыхающие внутри нее чувства. Даже возвращаясь в Эйдерледж после путешествия по дальним землям, Дэйра никогда не ощущала такой сильной тоски по дому, какая накрыла ее сейчас. Одиночество, служившее крыльями многие годы, сгорело в очищающем пламени, облегчившем ей душу. Она была дома.

 – Это здесь, – Дэйра оглянулась на Нильса, который замер в паре шагов от нее, не осмеливаясь приблизиться, но явно готовый прыгнуть и задержать, если прыгнет она. Что за смесь чувств бурлит в тебе человек, спросили ее глаза, пристально рассматривая своего спутника.

Она ожидала вопросов или возражений, но Нильс коротко кивнул и тяжел вздохнул, будто приблизился к самому важному моменту своей жизни. У него был такой торжественный вид, что Дэйра наверняка решила бы, что он смеется, если бы знала, что смеяться он не умел.

 – Слава… – Нильс прервал себя на полуслове, а ей так хотелось узнать, какому богу он воздал бы сейчас молитву.

 – Предлагаю дождаться, когда ритуал закончиться, а потом обыскать храм, – с каждым новым вздохом к нему возвращалась былая уверенность. Он даже порозовел от волнения, а ведь Нильс всегда был воплощением выдержки и спокойствия. Впрочем, возможно, ему было просто жарко. Дэйра не замечала духоты, но девушка, вскарабкавшаяся на утес следом за ними, была красной от усилий. Как и Нильс, она искренне страдала от царившей наверху жары.

 – Нет, – улыбнулась Дэйра и отвернулась от своего лунного отражения. – Я пойду туда сейчас и сделаю то, зачем пришла.

 – Что? – Нильс уже собирался спускаться, но ответ Дэйры застал его врасплох. –Зачем? Если ты уверена, что хранилище спрятано в гротах, утром тебе не будет страшен никакой Амрэль. Не нужно будет выходить за него замуж или что-либо еще делать по указке Лорном. Ты сама сможешь ему приказать, все, что угодно.

Дэйра кивнула, соглашаясь. Она знала, что он ее не поймет, и чувствовала себя скверно от того, что была готова умолять его на коленях, чтобы он пошел с ней. Но Дэйра также знала, что никогда этого не сделает.

 – Возможно, это мой последний шанс побыть человеком, – грустно улыбнулась она. – Белая Госпожа в любви не нуждается, но Дэйра нуждалась в ней всегда. Ты… можешь подождать меня внизу. Я пойму.

Она сняла плащ и протянула его Нильсу, оставшись в шелковой тунике, похожей на лунный свет. Следом сняла туфли и с удовольствием ощутила старый камень, приятно холодивший босые ступни. Потом подняла руки и, собрав копну белых густых волос, встряхнула головой, рассыпая их по плечам. Теперь уже и у Нильса не было сомнений, что хранилище пряталось у них под ногами, ведь иного объяснения, почему у Дэйры вдруг отросли волосы, не имелось.

С луной расставаться было тяжко, но Дэйра смахнула с себя ее свет, сразу почувствовав больше свободы. Белая Госпожа подождет, ей хотелось еще немного побыть Дэйрой. Она не оглянулась на Нильса, когда входила в цветочную арку, но сердце радостно скакнуло, когда поняло, что он идет следом. Не бросил. От этой мысли она ощутила себя как никогда хорошо. Даже близость хранилища не придавала столько сил, как осознание того, что Нильс не отвернулся. И не важно, что произойдет между ними в том гроте. Она будет помнить именно только этот момент: