Развод. Новая жизнь старой жены дракона - Анна Солейн

его понимаю, — задумчиво сказала Вив. — Я тоже в бешенстве. Невозможно с тобой, Заноза, дело иметь! Ты занятие начинаешь или и дальше будешь наслаждаться всеобщим восхищением?

И правда.

— Начнем, — выступила вперед я. — Первый жест, самый базовый, «ви» — аккумуляция магии. Это основа всей науки сознательного управления потоками, если вы его освоите, то дальше…

Как обычно, рассказывая о любимой теме, я забыла обо всем. Эйдан и Вив уселись на галерке и обменялись, судя по смешку, какими-то шутками.

Я не смотрела на Эйдана.

Совсем.

Ну, почти.

Возможно, благодаря их присутствию занятие прошло совершенно спокойно, даже моя любимая компания драконов не давала о себе знать.

Впрочем, возможно, дело было в чем-то другом.

Потому что после занятия, когда я осталась в аудитории одна, чтобы немного поправить свои конспекты (я как-то рассчитывала на меньший энтузиазм адептов и уж точно не думала о том, что половина аудитории придет подготовленной!), в дверь аудитории поскреблись.

— Да, — крикнула я, надеясь, что это Эйдан.

Но на пороге с ноги на ногу переминался Норрингтон. Вид у него был самый смущенный в мире, даже обычно нагло торчащая светлая челка была скромно приглажена.

Я услышала из коридора чей-то (Солвейна, чей еще) смешок.

Вот к гадалке не ходи — что-то задумали.

— Я занята, Норрингтон, — строго откликнулась я. — Подойдите позже.

Дверь хлопнула.

Я не успела облегченно перевести дух, как услышала шаги.

Норрингтон, отрезав нас от всех остальных, быстрым шагом приближался к моему столу.

Выражение его лица было… нечитаемым. Мрачным. Угрожающим. В общем, читаемым не в том смысле, в котором мне бы хотелось.

У меня сердце рухнуло в пятки.

Какова вероятность того, что он знает: магии во мне после сегодняшнего занятия не осталось ни капли?

А значит, я совершенно беззащитна перед любыми драконьими атаками.

— Вы плохо слышите, Норрингтон? — строго сказала я, надеясь, что голос от страха не дрожит.

Глава 43.

Чтобы заглянуть ему в лицо, мне пришлось запрокинуть голову.

За дверью что-то грохнуло, а затем с той стороны раздался смех. Норрингтон молчал, его губы только сильнее сжались.

С усилием отвернувшись, я собрала конспекты со стола и встала.

И вовсе это не бегство! Это стратегическое отступление.

Норрингтон перегородил мне дорогу. Мои глаза оказались как раз на уровне его шеи, и я смогла заметить, как быстро-быстро бьется жилка под кожей. От волнения?

Неожиданно это меня успокоило.

— Чего вы хотели, Норрингтон? — совсем другим тоном спросила я.

На плечи вдруг навалилась огромная усталость — от всего.

— На дополнительные занятия хотел записаться, — буркнул он. — Я отстаю.

Его правая рука отвела в сторону край синей форменной мантии и скользнула в карман черных брюк — идеально сидящих, наверняка сшитых лучшим портным в столице специально по меркам Саймона Норрингтона.

Ровно такой же, идеально сшитой, была его широкая рубашка из черного шелка. Один отрез такой ткани стоил столько, что семья девушки вроде мисс Веладски могла бы жить на эти деньги пару месяцев.

— Записаться на дополнительные занятия или снова на меня напасть? — устало спросила я. — Давайте сразу определимся. Что у вас в кармане?

Карие глаза Норрингтона расширились.

Рука выскользнула наружу и повисла в воздухе.

— В кармане?

— Думаете, я не заметила, как Солвейн сунул вам что-то? Что у вас там? Какой-то артефакт? Блокатор магии?

Блокаторы обычно использовали родители с беспокойными детьми. Кому-то вроде Норрингтона он был что слону дробина, а вот против меня — серьезное оружие. Впрочем, сейчас мне блокировать уже нечего, хоть немного магии внутри тела я почувствую в лучшем случае завтра утром.

— Это не…

— “Это не”? Я ошиблась? — Я закатила глаза. — Зачем вам это?

Я поудобнее перехватила конспекты и прижала их к животу, иррационально пытаясь закрыться.

От страха меня по-прежнему потряхивало. Если он сейчас нападет, если сделает это всерьез… Мне крышка. Норрингтона, возможно, после этого арестуют, но закончится для него все максимум штрафом. В общем, ничего серьезного.

Конечно, будь я до сих пор была леди Эшборн, ситуация была бы другой. Но сейчас, если со мной что-то случится, Дерену это только на руку: по крайней мере, я перестану его позорить.

— Хочу стать отличником, — ухмыльнулся Норрингтон.

— Не это. Слушать Солвейна вам зачем?

— Не понимаю, о чем вы.

— Это же он вас надоумил сюда прийти, — пожала плечами я. — Он дал вам что-то в руки и сейчас ждет за дверью. Зачем вам его слушать? Или вам просто нравится плясать под чужую дудку?

Лицо Норрингтона исказилось, воздух вокруг взметнулся искрами.

— Не лезь не в свое дело!

Вздрогнув, я упрямо продолжила:

— Это мое дело, Норрингтон, пока вы мешаете мне работать. И что у вас с мисс Веладски?

— Это не твое… Что?

— С мисс Веладски. Не вашими ли стараниями она влетела сегодня в аудиторию растрепанная?

Норрингтон отвел взгляд и неохотно выплюнул:

— Нет. Это ее придурок Корбейн. Тупой кусок дерьма, что она только в нем нашла. Ни денег, ни мозгов, ни фамилии. Бревно неотесанное.

Я понятия не имела, о ком он говорит. Но, судя по всему, мисс Веладски нашла себе подходящего парня. Из простых, а не дракона, хоть те, я видела, и обращали на нее внимание. Разумная она все-таки девушка.

— Я думаю, они могли бы стать неплохой парой, — заметила я. — Мисс Веладски ведь тоже…

— Она талантливая! — выпалил Норрингтон. — Вы знаете, что у нее дар перемещений?

О. Так вот, как она умудрилась раствориться в воздухе в тот момент, когда я искала ее в туалете, чтобы успокоить.

— Она умнее всех на курсе, — продолжил Норрингтон, — а встречается с этим…

— Вы поэтому ее нарисовали? Из-за ее ума?

— Не твое дело! — снова ощетинился Норрингтон, но меня уже было не остановить:

— А как дела у вашей невесты? Она тоже умнее всех?

Он осклабился, воздух заискрил золотыми всполохами от напряжения. Крохотные веснушки на побледневших от ярости щеках проступили отчетливее.

— Ты…

— Вы не ответили. Зачем вам это? — перебила я.

— Что?

— Жениться на мисс де Бран как минимум. Зачем?

— А сама не догадываешься? — растянул он губы в улыбке. Глаза остались холодными. — У меня нет другого выхода, кроме