Йера для командора - Нея Амос

У меня словно волосы на затылку в конский хвост стягивают - до того меня пробирает ужас. Значит, все-таки морфы с толком использовали исследования многолетней давности. Сделали для меня личную тюрьму.

Но я проверю. Все равно попытаюсь.

Я закрываю глаза, чтобы унять дрожь и быстрее сосредоточиться на своей силе, и буквально чувствую напряжение, которое разливается по комнате.

Ага! Значит, они тоже не уверены, сработает ли их комната.

Сейчас я в таком моральном состоянии, что могу использовать только панический ритм, который испытываю сама.

Впрочем, все равно. Главное проверить эффект.

Удар выходит такой силы, что сработай он, морфы заметались бы по медблоку, но они даже не шевельнулись.

Врачи замечают растерянность на моем лице и переглядываются с довольными улыбками.

Я затравленным зверем смотрю на Алекса:

- Для этого ты меня сделал своей невестой? Ради экспериментов?

Он теряется на миг от такого прямого вопроса, но быстро берет себя в руки:

- Наяна, тебе не сделают ничего плохого. Будет же лучше, если твоя сила не сможет влиять на других, когда ты так переживаешь. Верно?

- Я спросила тебя, для экспериментов ты сделал меня своей невестой или нет, - повторяю я вопрос, едва говоря из-за комка в горле.

- Нет, конечно! - Алекс пытается взять меня за руку, но я ему не верю.

Если бы дело обстояло по-другому, он бы сразу отрицал это.

- Тогда выведи меня отсюда в каюту, - говорю я.

- Наяна, ну что ты как маленькая? Ты же понимаешь, что я не могу рисковать, пока мы не окажемся на Морфе.

- Там меня тоже ждет специальная комната?

Алекс смотрит на меня и молчит.

Я резко отворачиваюсь, выдыхаю нервы, стараюсь рассуждать холодно, чтобы спастись, но меня трясет.

- Наяна, после свадьбы…

Этих слов достаточно, чтобы понять, в каком статусе и кто я здесь.

Значит такова твоя глубокая любовь, Алекс?

- Зря я тебя спасла тогда, - шепчу я.

Я собираю внутри все те шоковые эмоции, которые испытывала, когда корабль с Ротором взорвался, и превращаю в ударный ритм. Направляю его на Алекса и троих врачей, повергая их в состояние крайнего шока, опустошения и поражения.

Эмоции были такой силы, что всех четверых подкосило, как меня тогда среди обломков корабля.

Это вне комнаты они защищены от меня, но не здесь.

Я понимаю, что шансов сбежать у меня крайне мало, но не собираюсь сидеть без дела. Связываю морфов проводами от капельниц, заклеиваю рты медицинскими пластырями для перевязки, привязываю их к ножкам кушетки с разных сторон.

Я ощупываю Алекса и нахожу у него бластер, прикрепляю к форменному комбинезону. У одного из врачей обнаруживаю нож и запихиваю его в свой высокий ботинок. Открываю медицинские ящики и смотрю лекарства.

Что тут у нас? Чем можно поживиться с пользой?

За рядом весь безобидных лекарств я нахожу ампулы с амрологоролом и замираю.

Зачем они тут? Чтобы использовать на барсийцах?

Набираю в шприц полную ампулу, закрываю колпачок. Пожалуй, это тоже сойдет за оружие в крайней ситуации. Шприц прячу в другой ботинок.

Подхожу к двери и вижу замок, настроенный на сетчатку глаза.

Вот же долбанный астероид! Как быть?

Ладно, придется прибегнуть к помощи женишка. Я отматываю Алекса от ножки койки, но не освобождаю руки и ноги от пут. Помогаю ему подняться, все еще давя на его ментал силой ритма, и подвожу к двери.

Алекс морщится, пытается сопротивляться моему воздействию, но тот слишком подавляющ. Эмоции, которыми я захлебнулась на Гарконе, теперь с лихвой рикошетят по морфу.

Несладко? А теперь представь, каково было мне?

- Посмотри на датчик, - обращаюсь к Алексу.

Тот смотрит на сканер, но ничего не происходит. Почему?

Пробуем еще раз - никакого эффекта.

- Почему не открывает? - спрашиваю я его, немного сбавляя силу ритма.

- Бесполезно, - вяло отвечает Алекс. - Мы… специально… исключили… себя… из базы… Проведем… весь полет… вместе с тобой…

Что?

Я оглядываюсь по сторонам в поисках камер. Нахожу их в каждом углу.

- Отпустите меня, иначе я всажу ему ампулу с амрологоролом, - я достаю шприц и подношу к шее морфа.

- Наяна… - Алекс пытается сопротивляться, и я вновь давлю на него ритмом со всей силы.

Я снова смотрю в камеру, держа шприц у горла Алекса:

- Обеспечьте мне небольшой корабль с полным баком топлива. Когда я доберусь до ближайшего безопасного космопорта, отпущу вашего наследника.

Тишина является мне ответом.

И тут что-то выстреливает мне из двери прямо в бедро. В глазах тут же темнеет, и я падаю навзничь.

Когда прихожу в себя в следующий раз, жить не хочется. Ничего не хочется, даже пальцем пошевелить. Горло сухое, но даже пить лень. Бок отлежала, но даже перевернуться не хочу.

До меня доносятся обрывки разговора:

- Успокоительное… космическая доза.

- …не ожидал…

- прилетели… свадьба…

Мне хочется закрыть руками уши, но не настолько, чтобы это осуществить.

Краем сознания понимаю, что меня накачали чем-то. В таком состоянии воздействовать на кого-то я просто не могу. И не хочу. И не буду.

Меня куда-то везут на кресле-каталке. Солнце бьет в глаза. Потом становится темно и снова светло.

Кто-то меня одевает. Мне неохота. Ничего не хочу.

- Наяна, когда тебя спросят, просто скажи да. Хорошо?

- Спать хочу, - вяло бормочу я.

Единственное желание завернуться в одеяло. Вместо этого на мне что-то ярко-красное, неудобное. Меня зачем-то заставляют стоять, а потом куда-то ведут.

Перед глазами лица смазываются в светлые пятна. Морфы все такие бледные, настолько похожи друг на друга, что тоска берет.

- Наяна! - слышу я знакомый голос дяди.

И только он немного разрывает паутину апатии, в которую я укутана.

– Трей? - я пытаюсь найти его в толпе.

Где мы?

Здание с высокими арочными сводами, огромными статуями и витражными стеклами. Ковровая дорожка к алтарю делит зал пополам, а по обе стороны стоят морфы.

Я слышала дядю. Хочу его увидеть. Где он?

- Наяна, - слышу голос Ротора, и тут же во мне вспыхивает желание его найти, увидеть.

Он жив? Где? Ротор!

Я цепляюсь за это желание, как за единственную ниточку, которая ведет к чувствительности, к прошлой мне.

- Наяна, готовься сказать да. Хорошо? - Меня кто-то держит за руку, шепчет на ухо.

Лекарство отступает. Я буквально вытаскиваю себя за шкирку из кокона равнодушия. Не знаю, моя это заслуга