Ловушка для сердцееда - Натали Карамель

Леонард вскочил. Тишина в кабинете взорвалась грохотом его сердца. Страх смешивался с ликованием. Сомнения — с безумной надеждой. Она придёт? Ледяная Королева переступит порог особняка маркизы? И он увидит её снова? Будет говорить с ней?

Протокол «Елена»: Статус — АКТИВАЦИЯ. Подготовка к критической точке взаимодействия. Требования: Безупречность. Этикет. Контроль.

Он подошёл к окну, глядя на закатное небо над своими землями. Месяц тишины закончился. Игра вступала в решающую фазу. Завтра. Всё решится завтра. И он должен быть безупречен. Не только в манерах. Безупречен во всем. Для неё. Для своего шанса. Для искупления призраков прошлого, шептавших ему о Лии. Он сжал кулаки, ощущая прилив решимости. Пришло время показать Елене де Вальтер, кем стал новый граф Леонард де Виллар. Настоящим.

Глава 47. Ужин, Йес! и Шаг к Ледяному Сердцу

Особняк маркизы д’Эгринья вечером сиял, как драгоценная шкатулка. Каждая канделябра, каждый полированный паркет, каждая складка скатерти на столе кричали о безупречности. Леонард, облаченный в строгий, но безукоризненно сидящий темный костюм (камзол казался ему сейчас слишком театральным), чувствовал себя как солдат перед парадом. Нет, как программа перед стресс-тестом высочайшего уровня. «Будь безупречен. Вспомни ВЕСЬ этикет.» — слова тетушки горели в его мозгу неоновыми буквами.

И вот она вошла. Елена де Вальтер. Как всегда, в траурном платье, но не в тяжелом бархате, а в чем-то более легком, изысканно-темном шелке, подчеркивавшем ее хрупкую стройность. Траурная вуаль была откинута, открывая лицо — бледное, совершенное, с темными глазами, которые сразу же, как холодные сканеры, принялись оценивать обстановку… и его. Она была воплощением сдержанной элегантности и недосягаемости.

«Графиня де Вальтер», — голос маркизы прозвучал с подчеркнутой, почти церемонной вежливостью. «Как я рада, что вы смогли приехать. Позвольте представить вам моего внучатого племянника, графа Леонарда де Виллара».

Леонард склонился в безупречном поклоне, не слишком низко, но с глубоким уважением. Его взгляд встретился с ее — ледяным, аналитическим.

«Графиня», — его голос звучал ровно, спокойно, без тени прежней легкомысленности или навязчивости. «Для меня большая честь видеть вас снова. Вечер бала в Шато Виллар запомнился мне, в том числе, благодаря нашей беседе».

Елена едва заметно кивнула, ее губ коснулась легкая, ничего не значащая улыбка.

«Граф Виллар. Вечер действительно был… впечатляющим. И необычным».

Ужин протекал под незримым, но ощутимым диктатом этикета. Леонард был безупречен. Он знал, какой вилкой что есть, когда вставить реплику в разговор маркизы и Елены о погоде и последних парижских новостях (тетушка вела беседу с удивительной, для нее, легкостью), как предложить блюдо, как отклонить ненужное. Каждое его движение было отточенным, каждое слово — взвешенным. Он ловил на себе ее взгляд — холодный, оценивающий. Она отмечала все: как он держит бокал, как слушает, как кладет салфетку. Это был не просто ужин; это был экзамен под прицелом самого строгого экзаменатора.

«Старайся ещё больше, чертов идиот,» — мысленно бичевал он себя, чувствуя, как капли пота выступают у него под безупречным воротником рубашки. «Она видит каждую твою мысль. Не дай слабину!»

После десерта, когда слуги отодвинули стулья, маркиза предложила перейти в сад. Вечерний воздух был прохладен и напоен ароматом цветущих жасминов и роз. Они шли неспешно по гравийным дорожкам, освещенным фонарями. Маркиза чуть отстала, якобы поправляя шаль, оставив Леонарда и Елену на шаг впереди. Тишина повисла между ними, наполненная стрекотом цикад и напряжением.

Леонард знал, что момент настал. Нужен был осторожный вход.

«Графиня», — начал он, стараясь, чтобы голос звучал естественно, без дрожи. «Позвольте мне воспользоваться моментом… Я не получил ответа на свое письмо и был немного обеспокоен… не доставил ли мой скромный букет каких-либо неудобств?» — Он рискнул. Напоминание о букете было щекотливым, но единственной нитью, за которую можно было ухватиться.

Елена остановилась, повернулась к нему. Лунный свет серебрил ее черные волосы. Ее лицо в тени было трудно читаемым.

«Букет, граф?» — ее голос был ровным. «Он был… красив. Неожиданно красив. Благодарю вас». — Она сделала паузу, и Леонард почувствовал, как сердце замирает. «Что касается письма… Я получила его и … обдумывала ваше предложение».

Она снова замолчала, глядя куда-то в сторону кустов роз. Леонард не дышал. «И?» — едва выдохнул он.

Елена повернула к нему лицо. В ее глазах, казалось, мелькнул какой-то огонек. Не теплый, но… решительный.

«Я хочу, чтобы вы помогли мне, граф Виллар, обустроить нечто подобное в моем поместье. Школу. И… тот приют для малышей, о котором вы говорили». — Она произнесла это четко, без колебаний. «Моим людям… им это тоже необходимо».

Внутри Леонарда что-то взорвалось. Триумф! Победа! Месяц ожидания, сомнений, тишины — и вот она, награда! Его внутренний айтишник ликовал: «Цель достигнута! Доступ к объекту получен!» Его человеческое сердце билось так, что готово было выпрыгнуть из груди. Эмоции, столько времени сдерживаемые железной волей, прорвались наружу с силой плотины.

«Йес!» — вырвалось у него громче, чем он планировал, с искренним, широким, почти мальчишеским облегчением и восторгом. Он даже чуть подпрыгнул на месте, забыв о гравитации и гравии под ногами. «Это… это замечательно! Превосходно! Я…» — Он вдруг осознал, ЧТО только что сделал. Увидел, как брови Елены взметнулись вверх, а в уголках ее губ заплясали едва уловимые тени… удивления? Насмешки? Ужас охватил его. Идиот! Совершенный идиот! Сорвался!

Он резко втянул голову в плечи, как провинившийся школьник, лицо пылало.

«Прошу прощения, графиня!» — заговорил он быстро, смущенно, отчаянно пытаясь вернуть утраченное достоинство. «Это было… совершенно неприлично. Непростительная вспышка… энтузиазма. Просто ваше согласие… оно для меня означает очень много. Я… потерял голову. Извините».

К его величайшему изумлению, Елена… рассмеялась. Не громко, не открыто, а тихим, серебристым смешком, который прозвучал как невероятная музыка в вечерней тишине. Она прикрыла рот изящной перчаткой, но глаза ее смеялись — впервые за все время их знакомства. В них читалось не только веселье над его комичной реакцией, но и… любопытство. И что-то еще. Подозрение? Как будто она увидела трещину в его безупречной новой маске и заинтересовалась, что же за ней скрывается.

«Не извиняйтесь, граф», — сказала она, еще не до конца справившись с улыбкой. «Искренний… энтузиазм… это редкость в нашем кругу. Довольно… освежающе». — Её взгляд стал изучающим. «Ваша тетушка, маркиза, рассказывала мне о вашем… преображении. О дуэли с графом де Марвилем. О тяжелом ранении. Она говорит, это перевернуло вашу