Ты меня не помнишь - Марья Гриневская

Не хочу больше находиться в спальне. Снимаю блокировку экрана на смартфоне, нахожу Камиля в списке вызовов и наблюдаю, как идет дозвон.

Кам не отвечает, телефон выключен. Набираю еще раз и тоже мимо.

Не судьба.

А может собрать все бутылочки в ванной и к ней рвануть? Прямо сейчас? Ну а что? Скажу, что забыла, а мне чужого не надо.

А дальше?

Не знаю.

Набить морду Бельских или спросить, например, правда ли, все, что узнал?

Точно! Спросить! Только поздновато уже, не в смысле, что время позднее, после всего, что она тут увидела и услышала поздно. Я для нее теперь последний человек, с кем она захочет разговаривать. К слову, с Камилем, похоже, такая же фигня.

— И остались мы с тобой вдвоем, дорогой друг — тянусь к бутылке и наливаю в бокал очередную порцию.

— Черт! — разлепляю глаза и дергаюсь от звонка телефона.

Тело, впечатанное в диван, затекло. Любое движение запускает эстафету адской боли по всему телу. Сколько же я выпил, что вырубился прямо здесь? Глаза цепляют пустую бутылку на столе.

— Ого, неплохо.

Дотягиваюсь до телефона и смотрю на экран. Камиль, собственной персоной. Провожу пальцем по экрану и жду.

— Алекс?

— Ну, привет, Кам — хриплю в ответ — не мог до тебя вчера дозвониться.

— Знаю, а повод?

— Тот же, Кам. У меня появились некоторые сомнения. Что-то не сходится по Лисицкой Оле.

— Хм, в понедельник у тебя будет полное досье. Но кое-что уже могу сказать. Первое — надо искать информацию не на Ольгу, а на Александру Лисицкую. Они сестры. Ольга давно в Москве и это она встречается с Грозиным. Ну как встречается, живут они вместе. Что касается Александры, то она приехала в город к первому сентября. Информация по ее жизни до приезда в Москву закрыта, но к понедельнику будет у нас.

— Что это меняет? — теряют нить рассуждений из-за дикой головной боли.

— Слушай внимательно. Александра старшая сестра Ольги и приехала в сентябре, а уже в октябре они с Бельских собираются пожениться?

— Ну, мало ли, может, давно знакомы — не унимаюсь я.

— Не мало ли, они познакомились в сентябре, до этого контактов не было. Но главное, что Бельских уже три недели живет у родителей, а твоя Оля-Саша в его квартире. Что получается?

— Не тяни — рычу я — говори, что нашел.

— Получается, они решили пожениться спустя три недели знакомства и разъехались по разным квартирам? Глупо, не находишь? Глупо — сам себе отвечает Камиль — пошел я тогда в народ и вот, что мне напели. Ни Бельских, ни Саша не собирались жениться. Это идея родителей.

— Да, ладно. Средневековье какое-то. К таким, как Бельских, очередь из девок стоит. Не удивительно, что Саша клюнула.

— Ничего не клюнула, у ее папаши денег не меньше, чем у Бельских. Все гораздо интереснее. Папаши решили поженить деньги с деньгами. Свадьба капиталов — ржет в трубку Камиль.

— Папаши решили. А она? — в растерянности спрашиваю я.

— Так, у нее и спроси.

— Не могу.

— Что так?

— Я думал, она мне изменяет, и изменил ей, а теперь получается, что я изменил — цокаю языком — ушла она.

— Ты себя слышишь? — Кам ржет в трубку — советую проспаться, а потом думать, как решить вопрос.

Глава 44

Саша Лисицкая

Просыпаюсь резко.

Во сне мне казалось, что кто-то зовет меня, а я никак не реагирую. Тогда странный голос начинает кричать, громко, чтобы я вставала и бежала, уходила отсюда. Осматриваюсь в комнате, все в порядке, я в квартире Вика, более того, сам Вик спит рядом.

Тревога немного отпускает, вроде никакой опасности нет, а сон? Скорее всего, побочка от препарата. Падаю на подушки и прикрываю глаза.

— Саш, ты в порядке? — тихий голос Вика заставляет снова открыть глаза.

— Да, и у меня вопрос, что ты здесь делаешь?

— Сплю.

— Почему в моей кровати, Вик? — теряю терпение я.

— Переживал за тебя, ты на третьи сутки пошла. Пытался будить, ни в какую. Сидел около тебя, водичкой поил, когда ты просыпалась.

— Спасибо — сбавляю градус я — так сегодня воскресенье?

Вик кивает, а я громко выдыхаю воздух из легких. Мне надо вставать и двигаться, чтобы выгнать из себя все лекарства, если я хочу уехать отсюда во вторник. Желудок скручивает спазмом. Надо поесть, обязательно. Урчание, раздавшееся после моих мыслей о еде, лишь подтверждает, я голодна.

— Пойдем, кормить тебя буду — поднимается с кровати Вик.

Я обращаю внимание, что он полностью одет, на нем обычный спортивный костюм. От этого становится спокойнее, соблазнять меня в невменяемом состоянии никто не собирался. Откидываю покрывало. О Боги! Мой внешний вид не такой целомудренный. Халат, одетый на голое тело, перекручен так, что едва прикрывает бедра. Сажусь на кровать спиной к Вику и развязав пояс, выравниваю полы халата, заворачиваюсь в него и снова туго завязываю. Вот так, теперь в душ и переодеваться.

На кухню захожу уже в одежде и без колтунов в волосах. Приятный аромат кофе и яичницы, кажется, с беконом и помидорами, дразнит мой нос.

— Вкусно — произношу, давясь слюной.

— Садись, горе ты наше, и рассказывай. Зачем полезла к Межницкому, откуда взяла документы. Отец был очень зол.

— Вик — начинаю я, понимая, что деваться некуда — причина далеко в прошлом...

— Твою же мать! То есть это месть была? Так, Саша?

Смотрю на него не отрываясь, а сама продолжаю отламывать кусочек яичницы. Очень хочу есть, и никакие угрозы Бельских сейчас меня не остановят. Пусть орет, а я пока съем то, что в тарелке. Отравляю ломтик бекона в рот и киваю. Следом отрезаю следующую порцию яичницы и губами стягиваю ее с вилки. М-м-м-м, божественно.

— Саша, ты хоть понимаешь, во что ввязалась?

— Угу — продолжаю жевать я — во вторник я уеду.

— Куда? Если не секрет — Вик становится серьезным.

— В Питер, к папе.

Идея явно нравится Вику, и он возвращается к плите, отрезает себе кусок яичницы, и садится со мной за стол.

— Я все знаю, Саш, отец отдал мне те документы из сейфа. Понимаю твой поступок, но одобрить не могу. За