Тень фараона - Сантьяго Мората

Община продолжала жить в мире. Я перестал пользоваться палками, и моя нога постепенно обретала силу. От страшной раны остался только безобразный шрам, и через несколько недель я был практически здоров. Я не знал, сколько времени пролежал в беспамятстве, но с тех пор, как мы покинули Ахетатон, прошло больше года.

Время мчалось быстро.

Мне даже удалось убедить упрямых евреев перенять наш обычай использовать кол, так как я заметил, что воспаление глаз, слепота и прочие глазные болезни встречались у них очень часто. Я отыскал галенит, взял немного животного жира, приготовил кол и наложил его себе на веки. Сначала они смеялись надо мной, и я смеялся вместе с ними, но постепенно они поняли, что речь идет не столько о красоте глаз, сколько об их лечении, к тому же это средство отпугивало насекомых.

Если бы не Иосиф, я бы с удовольствием занялся приготовлением средств для придания красоты лицу. С помощью малахита получают излюбленный зеленый цвет, символизирующий плодородие. Окисел железа применяют для изготовления краски для щек и губ, которой пользуется вся страна.

Иосиф часто заходил ко мне.

– Мы с тобой так и не поговорили.

– Неужели?

Иосиф улыбнулся, не обращая внимания на прозвучавшую в моем голосе насмешку.

– Об Атоне… И Эхнатоне. Впрочем, это одно и то же.

– Ну да. Что вы хотите знать?

– Все. Мы знаем, что Эхнатон, как и его отец, одобрял присутствие чужеземцев в Египте. Им позволялось жить в этой стране, торговать и богатеть, занимать те же высокие посты, что и египтяне. Но когда к власти пришли жрецы Амона, у чужеземцев отняли имущество, оставив только самое необходимое, и превратили в рабов.

– Но это же противоречит закону Маат!

– Да, и нашему тоже. Мы хотим знать, каково его мировоззрение, потому что живем на его земле.

– Он сильно отличался от других…

– Да. В некоторых вопросах он был похож на нас, если не считать изображений и алтарей.

Я кивнул.

– Вы правы. Он был нисколько не похож на прежних фараонов, он не был отчужденным и надменным, он был близким и добрым. Я расскажу вам одну историю. Дворец, как и сам город, строился в спешке. Не из камня, чтобы стоять вечно, подобно Фивам, он не был ни таким большим, ни таким высоким, его колонны не стали самыми толстыми, а статуи – самыми внушительными. Я был слугой и не понимал, почему он это сделал, но Эхнатон в глубине души знал, что город долго не простоит, что он мечта или видение человека… возможно, бога, но преходящая мечта, короткая, как человеческая жизнь. Я приведу вам его слова:

«Я знаю все о богах… но им пришел конец, хотя они были сделаны из золота, серебра и драгоценных камней.

Мой бог – этот тот, кто не был сотворен.

Творец.

Он не создан человеком».

– Это так похоже и так непохоже на нашего Бога! – сказал Иосиф. – Мы очень хотим знать о фараоне как можно больше.

Я погрузился в воспоминания. Очнулся я лишь тогда, когда Иосиф прикоснулся к моему плечу. Я улыбнулся и продолжил:

– Когда я был ребенком, я воспитывался вместе с детьми фараона, как еще один его сын. Не испытывая страха перед фараоном, я спросил его однажды, почему в Фивах усыпальницы и храмы Амона поражают своим величием, а наш дворец совсем небольшой.

– Он не рассердился?

– Нет. Он ответил, что в Фивах огромные дворцы и статуи внушают страх, он мерз там по ночам, и у него болели суставы. Поэтому он выстроил маленький, но теплый и уютный дворец, с террасными садами, где можно играть, и великолепными росписями на стенах, не в пример изображениям военных сцен в Фивах, которые могут напугать детей. Вместо фресок, на которых фараоны рубят головы врагам, он велел расписать свой дворец сценками охоты и рыбной ловли, картинами природы, которые вызывают улыбку и воспоминания о детских играх.

Иосиф восторженно захлопал в ладоши.

– Он ответил так, как отвечают ребенку.

– Как вы ответили бы ребенку.

– Пожалуй. – Он озабоченно посмотрел на меня. – Как, по-твоему, его сын усвоил что-либо из его учения?

– Нет. Я полагаю, он уже сменил официальную религию, стер изречения и имя своего отца, уничтожил его статуи и разрушил его усыпальницу, чтобы помешать ему занять на своде Нут место рядом с другими богами.

При упоминании о богах Иосиф нахмурился.

– Это тебя возмущает?

Я искренне рассмеялся.

– Нисколько. Меня возмущает то, что сын бесчестит отца, каким бы способом он это ни делал. Тем более что отец подарил ему столько любви. К тому же это и нецелесообразно. Он должен знать, что жрецы Амона никогда не примут фараона, который был взращен на другом учении, как бы он потом ни выказывал верность Амону. Они считают его испорченным, нечистым, и после его смерти точно так же сотрут его имя и разрушат его изображения. Но он не только высокомерен и честолюбив, но и слаб. Он по-детски безумен и всегда будет думать, что управляет всем, однако на самом деле он очень нуждается в помощи, которую всегда отвергал, считая ее посягательством на свою власть.

– А политические решения?

– Он оставит их жрецам, или же они будут им управлять, заставляя исполнять свои желания.

– Тогда мой народ погиб.

– Да. Если вы не хотите стать рабами, вы должны покинуть Две Земли и искать другое место.

– Это будет нелегко.

– Конечно. Новому фараону нужны средства и дешевая рабочая сила. Наступили плохие времена, вот-вот начнется война. Ему понадобятся все ресурсы, и он выжмет их любой ценой, если так решат жрецы.

Иосиф удивленно посмотрел на меня.

– Похоже, ты его поддерживаешь.

– Ни в коем случае. Я уверен в одном: если хетты вторгнутся в нашу страну, они навяжут нам своих богов, диких и кровавых, совсем не таких, как Амон и древние боги. С Амоном у вашего народа есть шанс спастись бегством и найти себе новую землю, но с хеттами нынешнее уединенное существование покажется вам сладкой жизнью.