Искра - Алеата Ромиг

что все карты, за исключением туза, были бубновыми. Если бы я выбросил туза и вытащил еще одну бубну, у меня был бы флеш. Семерка бубен дала бы мне стрит-флеш. У флеша лучшие шансы. В конце концов, в колоде было по тринадцать карт каждой масти. Там была только одна бубновая семерка. Флеш также может быть побит флеш-роялем, стрит-флеш, каре и фулл-хаусом, в таком порядке.

Пари началось с Мэдлин.

– 50, – сказала она.

Пятьдесят тысяч были большой ставкой перед жеребьевкой.

Эллиот посмотрел в ее сторону.

– Отвечаю. – Он потянулся за новой порцией фишек. – И повышаю на пятьдесят.

Ставка в 100 000 долларов была сделана на Хиллмане.

– Ну, я, наверное, не должен, но какого черта?

Он выдвинул вперед достаточное количество фишек.

Теперь я.

Если при розыгрыше я не вытяну ни бубну, ни семерку бубен, у меня оставалась возможность получить максимум девятку. И все же возможность большего существовала. Я не стану сдаваться.

– Отвечаю, – сказал я.

Мэдлин первой начала сброс.

– Я возьму одну, – сказала она, и ее зеленые глаза заблестели, когда она отдала одну карту.

Карта, которую ей сдали, лежала перед ней рубашкой вверх, но она не потянулась за ней. Интересно.

– Одну, – сказал Эллиот, кладя одну карту из своей сдачи вниз и получая другую.

– Одну, – сказал Хиллман, делая то же самое. – Он немедленно поднял свою новую карту. – Ну, черт меня дери.

Моя очередь.

Я мог оставить туза в качестве кикера и гарантировать, по крайней мере, высокий уровень туза. В прошлом я выигрывал с этим. Не просто так назвали покер азартной игрой. Однако, поскольку все остальные взяли только по одной карте, я не верил, что она выиграет эту раздачу. Я вытащил туза из своей руки и положил его рубашкой вверх на стол.

– Одну.

Толпа зашумела.

Для всех игроков было необычно взять только одну карту.

Мэдлин подняла свою новую карту. Ее удовольствие не было очевидным, но я знал эту женщину. Я чувствовал исходящее от нее возбуждение, отражающееся волнами. Что бы у нее ни было, она была довольна, очень довольна.

Я поднял карту и, не глядя, сунул ее к другим.

– Мистер Эллиот, – сказал дилер. – Вы были последним, кто поднял ставку. Ставка делается с вас.

Эллиот посмотрел на свои стопки фишек.

– Думаю, пришло время сделать шаг.

Он пододвинул одну стопку фишек на 10 000 долларов вперед. А затем он поставил еще и еще, пока его ставка не составила миллион.

Толпа загудела от возбуждения.

– Мистер Хиллман, для вас это миллион, – сказал дилер.

Хиллман хмыкал и кашлял, проводя инвентаризацию. У него был миллион, на который можно поставить. Мы все это сделали. Без своей обычной помпы он выдвинул вперед фишки на миллион долларов.

– Мистер Келли, – сказал дилер. – Миллион от вас.

– Я медленно разложил веером свои карты. 5, 6, 8, 9 и 7 бубен. Я изо всех сил старался не вдохнуть, когда на меня уставился стрит-флеш до девятки. Единственной раздачей, которая могла меня обыграть, был более высокий стрит-флеш, включая флеш-рояль. Я потянулся за своими фишками.

– Я отвечаю и сверху еще миллион.

Зал вокруг нас взорвался, когда представители клуба попытались утихомирить толпу.

– Мисс Миллер, – сказал дилер. – Делаете ставку в два миллиона с вашей стороны.

Два миллиона – это то, что я сказал ей взять и с чем уйти.

Если бы только она это сделала.

– Отвечаю, и...

Она подтолкнула все свои стопки вперед.

Когда она это сделала, мое сердце упало. О, моя дорогая Мэдди, не делай этого.

– ...я иду ва-банк.

На этот раз потребовалось больше времени, чтобы в комнате воцарилась тишина.

Ставки разошлись по столу. С дерьмовой ухмылкой Эллиот последовал его примеру, сдвинув все свои фишки в центр. Хиллман был следующим. Мы ждали, пока, наконец, он не сделал то же самое. Настала моя очередь. Я мог сбросить карты и стать единственным оставшимся игроком против того, кто бы ни выиграл. У этого человека была бы основная часть денег и явное преимущество. Мой взгляд встретился со взглядом Спарроу.

Он говорил мне покончить с этим.

Я пододвинул свои фишки к центру. Это было все.

– Я в деле.

– Мисс Миллер, все ответили, – сказал дилер, побуждая ее раскрыть свою раздачу.

Мэдлин кивнула, показывая свои карты: четыре короля и 10.

– У мисс Миллер каре, короли и десятка.

Толпа ахнула.

– Мистер Эллиот, – сказал дилер.

Эллиотт бросил руку на стол.

– Ну что ж, песик.

Выпал стрит: 10, 9, 8, 7, 6. Были представлены как черные, так и красные масти. Он улыбнулся Мэдлин.

– Я желаю тебе победы.

– Спасибо.

Настала очередь Хиллмана. Он переворачивал руку, по одной карте за раз.

Туз.

Туз.

Туз.

Комната ахнула, глаза Мэдлин расширились. Четыре туза побили бы ее четырех королей. Дело в том, что я выбросил туза, так что я знал, что Хиллман не сможет ее победить. Я хотел протянуть руку и успокоить ее. Даже если бы я мог, это лицемерно и недолговечно.

Хиллман перевернул последние две одновременно: 8, 8.

– Тузы, фулл-хаус, – сказал дилер.

Все повернулись ко мне.

Всем своим существом я хотел сбросить карты, чтобы позволить Мэдди одержать победу. Мог я выбрать Мэдди, а не Спарроу?

Я верил, что смогу, но не там, где на карту поставлены деньги и Чикаго. Для Мэдлин это была игра; она сказала, что играла ради своего выживания. Если ей нужны деньги, я дам ей их. Черт, я сыграю с ней за это в покер, если она не примет подарок. Я не сомневался, что при других обстоятельствах Мэдлин Келли была способна надрать мне задницу в карты.

– Мистер Келли.

Я не тянул. Вместо этого я перевернул всю свою раздачу. 9, 8, 7, 6 и 5, все бубны.

– Стрит-флеш.

Стулья задвигались, комната взорвалась.

– Дамы и господа, – громко сказал Спарроу, вставая. – Давайте поддерживать порядок.

Я потянулся к Мэдлин, но она тоже стояла. Выражение восторга на ее лице исчезло, сменившись тем, что можно истолковать только как страх.

– Я могу помочь тебе.

Она выпрямилась.

– Никто не может.

Я сидел ошарашенный, пока она пробиралась сквозь толпу к Иванову. Зачем ей идти к нему?

По выражению лица детройтского вора в законе не было