Не родись красивой. Манекенщица - Мария Королева

съемку. Конечно, они согласились только потому, что я им очень понравилась. А уборщицей я работаю просто так, для прикола. Ну ладно, некогда мне с тобой переливать. Вон сколько волос набросали, пойду подметать.

И Таня подхватила свое ведро. Нина была шокирована. Неужели можно вот так измениться за каких-то два года? Ее бывшей товарке, должно быть, всего двадцать семь, а выглядит она на все сорок. Кажется, раньше она была аппетитно полненькая, теперь же осунувшаяся и тощая. Подумав, Нина незаметно сунула в карман Таниной куртки три стодолларовые бумажки. Больше они никогда не встречались.

И вот теперь — Иван Калмык. Загорелый, отдохнувший, великолепно выглядящий. Смотрит на нее немного удивленно и приветливо улыбается уголками губ.

— Ты… вы… — выдохнула Нина.

— Мы знакомы? — спросил он и сам же ответил: — Вряд ли. Я не смог бы забыть такую потрясающую женщину.

— Да… Я, видимо, с кем-то вас перепутала, — спохватилась Нина. Какая же она дура, ее ведь теперь не узнать! Да и вряд ли он вообще ее запомнил. У него, наверное, таких эскорт-девочек миллион!

— А может быть, выпьем соку в фитобаре? — внезапно предложил он — Здесь делают потрясающие фруктовые коктейли, нигде в городе таких не найти.

И она согласилась! Мило улыбнулась, подхватила свою спортивную сумку и поплелась за ним, словно сказочная крыса за волшебной дудочкой.

Там, в уютной соломенной нише, Нина еще раз выслушала уже знакомую ей историю. Он сказал, что его зовут Иван Калмык. Он сказал, что его сеть ресторанов прогорела, но зато теперь у него свой салон красоты. Он сказал, что очень одинок и никак не может встретить девушку своей мечты. И при этом красноречиво посмотрел на Нину.

А она почти ничего о себе не рассказывала. Только обмолвилась, что работает моделью.

— А, так вот где я тебя видел, — оживился он. — Ты снималась в рекламе шампуня, этот ролик целыми днями по телевизору крутят.

— Точно, — скромно подтвердила она.

— Ты мне как раз и нужна, — он накрыл ее ладонь своей холеной рукой, — дай мне телефон твоего агента. Хочу снять тебя в рекламе моего салона красоты. Заплачу десять тысяч долларов за один день работы.

— Таких цен в Москве нет, — усмехнулась Нина, — я же не Синди Кроуфорд.

— Синди Кроуфорд — просто корова по сравнению с тобой, — простодушно заметил он, — а насчет цены… Мне для своего салона ничего не жаль…

— Как знаешь, — улыбнулась она, — я, конечно, отказываться не буду.

Иван внимательно, ничуть не смущаясь, ее рассматривал — словно она была не живым человеком, а безмолвным портретом, висящим в картинной галерее. Наконец он сказал:

— Знаешь, а ты мне кого-то напоминаешь… Подожди-ка… — он нахмурился, — твои глаза…

Нина инстинктивно втянула голову в плечи. Но Иван ее так и не вспомнил.

Глава 8

В середине октября выпал первый снег — обильный и пушистый. Ранняя зима удивила и напугала сонный город, москвичи еще не успели достать с пыльных антресолей теплые шубы и отчаянно мерзли в осенних, продуваемых плащах. На дорогах кишели машины — бесконечные пробки доводили до бешенства нервных автолюбителей.

Мерзла и Нина.

Первого октября Нина Зима снималась для разворота модного богемного журнала «Такси». Она должна была демонстрировать коллекцию вечерних платьев Василия Сохатого. Новая Васина коллекция была выдержана в этническом стиле — льняные накидки с вышитым красными шелковыми нитями орнаментом, легкие плащи с разлетающимися книзу рукавами, юбки, просторные шаровары. Орнаменты, кстати, Вася заказывал у настоящих деревенских вышивальщиц, самой младшей из которых перевалило за девяносто.

Стилист из журнала посмотрел на коллекцию и придумал идею для съемки — Нина будет изображать язычницу, и снимать ее надо в осеннем лесу.

Кто же мог знать, что за одну ночь лес из осеннего превратится в зимний? Проснувшись утром и увидев снег, Нина даже обрадовалась: может быть, съемку перенесут в теплую, комфортабельную студию. Но стилист, активная рыжая девушка, бодро сказала:

— Зима — это даже лучше! Я это вижу. Ты, Нина, босая, в снегу, на берегу холодной реки, смотришь в камеру без улыбки, сидя на корточках. Такая зимняя русалка.

Нина и Вася переглянулись.

— А ты уверена, что я выдержу на таком морозе? — осторожно спросила Нина.

— Конечно, уверена! — заулыбалась стилистка, которая, видимо, была девушкой оптимистичной. — Вот мы прошлой зимой снимали Марианночку, она сейчас в Париже работает. Так было пятнадцать градусов, а Марьянка была босиком и без нижнего белья, в таком легком кукольном платье с оборочками: она изображала куклу. В перерывах между съемками мы ее водкой растирали. И ничего — даже не чихнула. А сейчас всего-то минус два. Да разве это мороз?

«Вот и постой сама босиком на снегу, а я на тебя посмотрю», — хотела сказать Нина, но удержалась.

Гримировали ее в автобусе. Визажист нанес на ее лицо самый светлый тональный крем, на губы — матовую темно-коричневую помаду, он не стал маскировать специальным карандашиком синяки под ее глазами, а спутанные волосы даже не стал расчесывать — просто уложил на косой пробор.

— Так я похожа не на русалку, а на утопленницу, — хмыкнула Нина, разглядывая себя в маленьком зеркальце.

— А русалка — это и есть утопленница, ты что, не знала? — буркнул мрачный визажист.

Нина в последний раз посмотрела на себя в зеркало, скинула ботинки и пальто и босиком встала на снег.

Она вспомнила, как снималась для немецкого каталога мод. Тоже в легкой одежонке, тоже босая на снегу. Почему тогда ей совсем не было холодно, а сейчас все руки покрылись гусиной кожей? Может быть, там, во Французских Альпах, теплее, оттого что нет ветра? А возможно, тогда ее согревали мысли о любви.

Через пятнадцать минут Нина перестала чувствовать собственные ступни. Она сидела на корточках, обняв колени руками, совершенно не обращая внимания на фотографа и осветителей, суетящихся вокруг. Взгляд ее был пуст, мысли обледенели.

— Замечательно! — кричала стилистка. — Нина, ты — это нечто! Фантастика. Настоящая Снегурочка.

Снегурочка… Так, кажется, когда-то называл ее Иван Калмык. Угадал этот лед, эту холодноватую покорность обстоятельствам?…

Иван… На этой неделе он звонил ей четыре раза. Его предлоги были надуманными, Нина чувствовала, что ему просто хочется с ней поговорить. Он по-прежнему настаивал на съемке, уверял, что нигде больше не найдет такой замечательной модели. Но она чувствовала, съемка — это тоже предлог и что он собирается заплатить ей десять тысяч долларов за несколько часов работы потому, что просто хочет произвести на нее впечатление. Он думает, раз она известная модель, значит, привыкла