Изгнанница. Поединок чести - Рикарда Джордан

— Я все еще хорошо помню, как основывали эту деревню! — воскликнула Герлин.

Она явно растрогалась при виде аккуратных крестьянских домиков и плодородных полей, расположившихся на месте букового леса между Лауэнштайном и границей епископства Бамберг. Когда двадцать два года назад она прибыла в Лауэнштайн, на этом месте рос густой лес, который пересекали узкие тропы, мало напоминающие дороги. Дитрих, ее первый супруг, старался поддерживать их в достойном состоянии, но растительность захватывала тропы быстрее, чем работники успевали их расчищать. Поэтому граф не отказал молодым крестьянам, вторым и третьим сыновьям, которых в родных деревнях не ждало наследство, когда они попросили выделить землю для нового поселения. В честь недавно родившегося наследника они назвали новое поселение Дитмарсдорф. Сперва из-за новой деревни возникли некоторые споры с епископом Бамберга. Однажды деревню даже разрушили. Поэтому сегодня Герлин была чрезвычайно рада видеть ее процветающей. Крестьянин Лоисл, предводитель тогда еще молодых поселенцев, а теперь гордый глава деревни, с радостью принял бывшую хозяйку крепости и Дитмара. Однако не только крестьяне Дитмарсдорфа радовались приезду Герлин.

На самом деле осаждающим Лауэнштайн не приходилось жаловаться на недостаток трофеев, причем им не нужно было сжигать и грабить, чтобы получить десятину с жителей окрестных деревень. Хоть на самом деле они по праву принадлежали хозяину осаждаемой крепости, но после начала осады главы деревень один за другим добивались приема у прежней справедливой хозяйки. Крестьяне и ремесленники графства Лауэнштайн перешли на сторону Дитмара и Герлин — они никогда не были довольны правлением Роланда.

— Они оставляют нас без нитки, госпожа! — рассказывал всегда открытый Лоисл. — Они не спрашивают, кто может заплатить десятину, а кто нет. — Обычно выплату налогов отсрочивали, если крестьянин, не имевший долгов, терпел нужду, или же и вовсе освобождали его от них. — Они забирают все, что им нужно, вернее то, что хотят. А если мы не можем выплатить, они грозятся забрать еще и наших жен и дочерей, а ведь мы не можем сопротивляться. Нет, госпожа, если вы нам пообещаете защиту, лучше мы отныне будем платить налоги вам!

Герлин тут же стала вести записи в хозяйственной книге и в сопровождении супруга ездила по деревням, чтобы осмотреть хозяйства и установить размеры налогов. Герлин хотелось, чтобы Дитмар также присутствовал при этом.

— До сих пор юноша учился лишь сражаться, пришло время узнать, как следует управлять графством! — заявила она. — Но он увиливает от этого всеми способами.

Флорис не был так строг.

— Он ведь не может разорваться, — успокаивал он жену. — А рыцари хотят, чтобы их предводитель находился с ними, иначе слабеет дисциплина. Большинство из них настоящие драчуны, кто-то должен следить, чтобы они не перестарались, устраивая разборки.

Осада Лауэнштайна длилась уже более года, но до сих пор дело так и не дошло до серьезных сражений. Роланд засел в крепости — ведь он не один год копил припасы, и на территории крепости были источники воды. Разумеется, его рыцари скучали, равно как и рыцари Дитмара. Осажденные то и дело организовывали вылазки: рыцари вели горячие словесные перепалки, а затем дело доходило до вооруженных столкновений. Это вовсе не были бои не на жизнь, а на смерть, и они не имели стратегического значения. Зачастую они напоминали поединки на турнире, лишь сражались острым оружием. Но когда противник был ранен или лежал на земле побежденный, его не добивали, а, насмехаясь и издеваясь над ним, отпускали без преследований, однако предварительно отобрав у него лошадь и доспехи. В основном такие столкновения происходили между одиночными рыцарями или в крайнем случае это были стычки между небольшими группами противников. Однако даже в таком случае сражались по-рыцарски. Трусость считалась значительным проступком, даже преступлением против рыцарских добродетелей.

Дитмар закрывал глаза на эти стычки и был в этом отношении одного мнения с Рюдигером и Флорисом. Юным рыцарям нужно было сражаться, они радовались трофеям, и к тому же можно было судить о силе рыцарей Роланда.

— Как и следовало ожидать, — заметил Рюдигер, наблюдая за очередным столкновением, — в крепости обосновались не те, кто составляет гордость рыцарства, но мужественные воины, которые неплохо сражаются.