Играя с ветром - Евсения Медведева

Припарковалась на служебной парковке, поправила легкий сарафанчик и выпорхнула. Офис уже почти опустел, лишь менеджеры толпились в комнате отдыха. Я помахала им рукой, осматривая пустые административные кабинеты. О! Наши пчёлки-расчетчицы, юристы и прочие никогда не перерабатывали, поэтому после шести скрытая половина салона вымирала, чем мы с Лёвой весьма нагло пользовались.

– Мяу… Лев Саныч! – потянула я, толкая дверь в его кабинет, но вмиг застыла. От игривого настроения не осталось и следа, когда я увидела зарёванную Дину, трясущую какими-то бумажками у носа растерянного Дония.

– О! Николай Вероникович, – нагло выплюнула Дина и уселась своей задницей на его стол. – Проходите, присаживайтесь поудобнее.

– Лёв?

– А?

Лёва стоял в центре кабинета, смотря себе под ноги. На лбу пульсировала вена, а челюсть была напряжена настолько, что её линия стала острой, как лезвие. А когда он поднял голову, позволяя погрузиться в океан его глаз, всё стало ясно. Сердце сжалось, ноги задрожали, а внутри атомными бомбами стал взрываться гнев. Меня разносило в щепки. Казалось, что эта женщина с абсолютно злым, практически ведьминским выражением лица сейчас ворует моё счастье. Она словно проткнула своей шпилькой пузырь, в котором были только мы. И от обморока меня спасало лишь его тихое, робкое «люблю»…

Глава 31

Лев

– Они точно меня доконают! – взревел, отбрасывая папку со сметой.

День казался бесконечным. Долгим, резиновым и щедрым на сюрпризы и неприятности. Партия бракованных запчастей превратилась в бесконечную нудную эпопею с переговорами, а этого я терпеть не мог. Глупо строить бизнес, надеясь, что все будут беречь твое честное имя, но откровенная халатность вызывала во мне гнев. Вот прям как сейчас!

Голова трещала от вибрирующих мыслей, перед глазами змеями ползали цифры и договорные обязательства, которые теперь полетят псу под хвост из-за слабого контроля качества и свойственного людям похуизма. А если честно, то злился я лишь потому, что не слышал успокаивающего цокота каблучков по паркету в приёмной. Ника не позволила мне пойти с ней в больницу, а в последние два часа упрямо не отвечает на эсэмэски, хотя прекрасно знает, сильнее взбесить меня уже нечем.

Быстро вертел между пальцев молчаливый телефон, который за последний час совершил уже три полета через весь кабинет, благо приземлялся каждый раз на мягкий кожаный диван, и отсчитывал последние минуты рабочего дня, чтобы сорваться к ней.

Помешанный.

А ведь я так смеялся над Царёвым, напрочь потерявшим рассудок из-за Катерины Ростовой. Казалось, что эта дерзкая малолетка метровой занозой торчит из его задницы, а он продолжает улыбаться, да ещё все жилы мне вытянул с требованием из-под земли достать красную «биби́ку» для своей новоиспеченной жены. А где я её возьму, бля? Где? Если этот цвет поставляется эксклюзивно в Европу. Сука!

Шлепнул со всей дури по столу, ощущая, как жгучая боль заструилась от ладони до самого предплечья, и легче словно стало.

Вслепую набрал номер Ники, но холодный голос автоответчика послал моё «хочу» в задницу.

Зараза ты, Сквознячок… Зараза, укравшая моё спокойствие.

Ну, погоди, я с тобой разберусь…

– Тук-тук-тук… – а вот этот скрипучий, как ржавая дверная петля, голос мне слышать не хотелось вовсе.

Крутанулся в кресле, осматривая свою вечернюю гостью. Дина снова была в нелепой мешковатой одежде, волосы убраны в высокий хвост, а черная оправа очков отвлекала внимание от острого взгляда, наполненного какой-то странной решительностью.

Внезапно мой мозг щёлкнул догадкой. Да звонко так, будто плетью шарахнули.

Я обожал женщин за их коварство. Вот говорят – слабый пол, а я бы поспорил, потому что инструменты, заложенные в базовую комплектацию девушек, превосходят мускулы, которые можно накачать в тренажерке. То есть дохлик качком стать может, а вот томная ромашечка в дрянь не превратится. Не верю в простушек, которые становятся гроссмейстерами в подлых подковерных играх, не верю. Либо дано настройками, либо нет… Просто мы многого о себе можем не знать.

А вот эта представительница слабого пола о себе знала всё… И о желаниях своих знала, и о возможностях, а в инструментах соблазнения была ассом. Вот таких вот я всегда обходил стороной, оттого и игнорировал все её откровенные попытки соблазнения, сводя в шутку. И если б не тот корпоратив, который я до сих пор не помню, и дальше бы продолжал не замечать её.

Я усмехнулся, осматривая Дину уже иначе. Осознание, что всё это время вокруг меня расставляли капкан, тюкнуло в самое темечко, главное, чтобы было ещё не поздно.

Красивая, статная, мимо такой мужик редко пройдёт, не ощупав осоловелым взглядом, а посмотреть там действительно было на что. Но от того и странно…

 К чему этот театр современного абсурда? Все то же страдальческое выражение лица, все тот же свитер невнятного цвета и формы, и нелепые бабушкины балетки, хотя на смуглой коже до сих пор видны алые полосы от туфель с ремешками, в которых она утром весьма бодро выпорхнула из машины Корабликова.

– Что-то случилось, Дина?

– Смотрю, твоя гарпия разленилась? На работу перестала ходить, – Дина захлопнула дверь, а потом, подумав несколько секунд, решила приоткрыть. Чтобы свидетели были? Или к экстренному отходу готовится? – Или Нинулька её толстую задницу отсюда уже метлой поганой прогнала?

– Зато ты отказалась от удалённой работы, да? Хлебом не корми, дай в офисе посидеть. Что-то раньше такого рвения к работе я за тобой не наблюдал.

– А моё рвение к работе разбилось о твою холодность и беспричинную сухость, как только в офисе появилась твоя курица на шпильках. Просто оставаться одной небезопасно, – Дина как-то нелепо погладила себя по животу. – Я должна быть теперь на виду, Лев. А вдруг мне станет плохо? И кто же нас с малышом тогда спасёт?

– Я, конечно, могу ошибаться, но всегда думал, что функцию защитника должен выполнять отец ребёнка, а не коллеги.

– Всё верно, – Дина достала из заднего кармана джинсов какие-то бумаги, бережно расправила их. – Вот и защищай нас, Лев. Защищай!

Дина ускорила шаг и практически силой впихнула мне в руку бланки с логотипом какого-то медицинского центра.

– Хм… – сел в кресло и начал медленно вчитываться в текст. Сухие медицинские термины, крошечные чёрные квадратики снимков УЗИ и диагноз – беременность пятнадцать недель. И эти царапающие слова были щедро залиты синими печатями, вызывающими тошноту.

Я даже рассмеялся, отбросив бумаги на стол, откинулся на спинку и закурил, проигнорировав её недовольство по этому поводу. В голове снова заскакали цифры, только теперь я уже считал не деньги, а отсчитывал