Сказки Тридесятого царства: Лягушка и Колобок - Полина Вечерница

Никто не обратил на неё внимания. Никто не остановил, пока она шла обходными дорожками к высоким решётчатым воротам. Туда как раз подъехала карета без гербов.

— Ваше высочество, — кучер Тихомир соскочил с облучка и открыл перед ней дверцу кареты. — Как прошло? Успешно ли?

— Весьма, — улыбнулась царевна. — С подружками повидалась, учебники на новые поменяла.

— Нешто и летом учиться будете? — изумился кучер, закрывая за ней дверцу.

— Нравится мне учиться, Тихомир, — Виренея высунулась из окошка.

«С тех пор, как женихи разбежались, только это и остаётся».

— А вы как? Навестили сестрицу? — поинтересовалась девушка, которая на ночь отправила кучера к родственникам.

— Навестил. Всё хорошо у них. Готовы ехать-то?

— Погодите немного, — Виренея подпёрла голову ладошкой. — Дайте немного на Академию родную полюбоваться. Сейчас рассвет ещё будет, белокаменные палаты да башенки в розовый окрасятся — такая красота…

Вид, открывающийся от ворот, и правда завораживал. Перед главным корпусом Академии раскинулась зелёная лужайка, настолько просторная, что старинные здания на другом её конце походили на кукольные домики.

И всё же можно было рассмотреть и колонны у входа в Главный учебный корпус, и широкую лестницу. И даже террасу, на которую уже высыпали цветные пятнышки — студенты, преподаватели и, конечно же, выпускники.

Все ждали рассвет. Виренея и та замерла в ожидании.

И вот, розовый блик коснулся острого конуса Башни с часами.

— Ура! Ура! Ура-а-а!! — закричали студенты.

В воздух поднялись воздушные шары, захлопали хлопушки, и над студентами взмыли облака блестящего конфетти. Все радовались.

Но вдруг раздался душераздирающий девичий вопль:

— А-а-а-а!!!! Кристиа-а-ан!!!

— Как?!

— Что произошло?!!

— Принц Кристиан!!! Что с ним?! — всполошилась толпа, собираясь в единый плотный комок.

Виренее бы радоваться — у неё получилось. Вот только губы никак не хотели складываться в улыбку. Выглянув в окошко кареты, она обратилась к кучеру:

— Трогай, Тихомир.

— Ваше высочество, там кажись что-то случилось.

— Ой, Тихомир, — махнула Виренея рукой, — это же Академия магии, тут всегда что-нибудь случается…

5 лет спустя

За окном кружились снежинки.

Виренея сидела за столом в светлой уютной подсобке и пила горячий чай с крупными финиками.

Тут же лежали стопки отчётов от кладовщика, дневные записи из торгового зала, предложения от новых поставщиков и списки заказов из других городов. Всё это нужно было просмотреть, обдумать да обсчитать, а потом отнести трём гномкам, которых она наняла для ведения бухгалтерии.

«Но сейчас у меня законный перерыв».

На краю стола желтели страницы «Тридевятого клеветника». Сама она такое не покупала, а вот продавщицы, которые у неё работали, любили почитать в перерывах о неприятностях в благородных семействах Континента.

Почему только о неприятностях? А о хорошем там не писали. То есть, писали, но мало. Новости а ля «такой-то женился», «такой-то родился» печатали на последней странице, ибо они мало кого волновали.

— Зато разводы и скандалы интересуют всех, — Виренея пригубила чай.

Любопытство всё-таки проняло, она потянулась за «Клеветником» и прочла передовицу:

— «Я от Баттори ушёл, я от Кремберри ушёл».

«Принц Тридевятого царства Кристиан, хотя и превращается от каждого поцелуя в кусок говорящего теста, однако же перебирает невест, как сказочный Прекрасный принц,» — Виренея поджала губы и оторвалась от газеты.

Месть, сотворённая ею 5 лет назад, не принесла ни удовлетворения, ни покоя. Напротив, с течением времени царевна всё отчётливее понимала: лучше бы она простила тогда принца-дурака.

А теперь её всё чаще мучила совесть. Она как никто понимала проблему Кристиана и его риски.

Но если сама она от поцелуя превращалась в лягушку и могла убежать…

«Кстати, давно уж не превращалась. В Тридесятом все знают, что меня нельзя целовать. А здесь — в Тридевятом — я не появляюсь в высшем свете, обычный люд про меня давно забыл. Сама же я намеренно ни с кем не сближаюсь».

…то Кристиану, судя по новостям из газет, приходилось туго.

Девицы-красавицы так и норовили приложиться к нему устами. В первые годы всё надеялись расколдовать. Ссылались на множество свидетельств о чудотворных поцелуях истинной любви. Но то ли любовь была не истинная…

«То ли заклятье, которое я в Серой башне отыскала — дюже ядрёное».

В общем, исцеление Принца не наступало.

Зато пришла новая напасть — все вдруг решили, что превратить принца в колобка — к скорому замужеству. Или к деньгам. Или просто к счастью.

И понеслось…

Принц регулярно превращался в мучное изделие. Его перевоплощениям перестали удивляться не только в королевском дворце, но и на улицах города.

Во дворце, опять же, судя по слухам, для него даже изготовили специальный маленький трон. А ещё мантию и корону для церемоний.

— Бедный Кристиан, — Виренея отодвинула чай, отложила газету и придвинулась к обнесённому морозными узорами стеклу.

За окном кружился снежный пух, и жила своей жизнью одна из торговых улочек столицы Тридевятого королевства, где Виренея открыла лавку «Всё для зелий» и торговое представительство «Берендеева и Ко».

Да, она покинула родное Тридесятое царство.

Не смогла жить там, где на неё вечно показывали пальцем, и каждая собака знала её страшный секрет. Куда бы она ни приходила — в гости ли, на ярмарку, даже дома на празднествах — люди радостно ей улыбались, а за спиной шептались, передавая друг другу всяческие гадкие фантазии, не имеющие отношения к реальности.

А здесь её никто не знал. Особенно в торговом сословии.

Чтобы не бездельничать, она открыла лавку, продающую ингредиенты для магических зелий.

На первых порах, конечно, папины связи помогли. Друг семьи — купец Самобранов — подсказал, с чего начать дело, и порекомендовал царевну купцам Тридевятого, как купчиху Берендееву Верену Берендеевну.

Дальше она действовала сама. Знакомилась с нужными людьми, поменяла половину поставщиков, сама нашла большую часть покупателей. За полгода встала на ноги и продолжала развивать своё дело. В общем, нашла себе применение.

А что касается личной жизни… её не было.

— Не очень-то хотелось. Да и некогда сейчас, — вздохнув, Виренея отодвинулась от окошка, раскрыла гроссбух и погрузилась в цифры.

Дробный стук каблучков по деревянной лестнице, поднимающейся из торгового зала, заставил её оторваться от записей. Дверь в подсобку отворилась, и в комнату заглянула раскрасневшаяся продавщица Эмма:

— Верена Берендеевна, там крупный покупатель пришёл. Просит странное.

— Хорошо, я сейчас, — Виренея вышла из-за стола, прихватив с собой записную книжку, куда вносила необычные заказы, и направилась в торговый зал.

Но перед выходом глянула в зеркало и поправила очки в тонкой круглой оправе. Очки она носила не для зрения, а для серьёзности.

«И чтобы не узнавали».

В зале она окинула цепким взглядом витрины…

«В порядке ли?»

…да