Пожирающие жизнь - Винокуров

— Лана, ты настолько тупая, что не можешь понять таких простых вещей… — ответила она и быстрым шагом убежала.

— Кто знает, может, так оно и есть, — пробормотала я себе под нос. Закончив чистить овощи, я отнесла их на общий стол.

— Милана, я в восторге от тебя! — воскликнул Виктор, как обычно появившись из ниоткуда. — У тебя непробиваемый панцирь невозмутимости. Другая бы на твоём месте место себе не находила, очищая своё имя от клеветы.

— Опять ты, — цыкнула я. — Ключевое слово — клевета. Этим всё сказано. Никакие сплетни не заставят меня хоть немного не уважать себя.

— То есть если бы это было правдой, ты бы доказывала обратное? — спросил он, садясь на лавочку и всем своим видом показывая, как важен ему мой ответ.

— Нет, призналась бы. — Пожав плечами, ответила я. — То есть подтвердила бы сплетни.

— Разница в твоей реакции на ложь и правду только в том, что в первом случае ты просто игнорируешь сплетни, а во втором подтверждаешь… но по сути, для людей это выглядит одинаково.

— Может, так и есть… Но суть не в этом.

— А в чём? — спросил он.

— В том, как я к себе отношусь. В обоих случаях — честно. Не порчу себе нервы, опровергая, или беру ответственность за свои поступки.

— Вот значит, как! — задумчиво протянул он.

— Ты что тут делаешь? Тебе разве не надо за отцом следить?

— Он сейчас делает для себя, как ты сказала, "витаминки из трав". Не могу удержаться от смеха, вот и ушёл. Слишком уж дико смеяться, когда дядя ревёт в углу, а отец, думая, что готовит отраву, делает витаминки, — последнее слово он сказал уже, сорвавшись на смех.

Я тоже сдавленно захихикала.

Мне стало совестно от того, что милорд сейчас в глупом положении, сам того не подозревая.

Я представила, как он с прискорбным выражением лица пьёт отвар, ожидая, что упадёт в беспамятстве, а с каждым глотком его организм кричит:

— Спасибо!

Нет, ну что же может быть коварнее этого?!

Мне стало так смешно, что я выскочила из кухни, держась за живот.

Судя по всему, общение с мёртвыми даёт о себе знать: простой человек вряд ли стал бы над этим смеяться. А я сейчас корчусь от судорог в животе, вызванных смехом, и никак не могу перестать.

Отсмеявшись, я устало сползла по стене.

— Что там с дядей? — спросила я у рядом стоящего Виктора.

— Всё плохо… Он и слышать не хочет о тебе. Он понял, что ты видящая, и от этого стал бояться тебя ещё больше. Ты когда успела его напугать? Прежде чем прийти к тебе, я ходил по замку, расспрашивал о смерти дяди — никто не признаётся.

Выругавшись про себя, я ответила:

— Не забывай о договоре. Ты должен сделать так, чтобы он мне высказался.

— Милана, — раздался голос посыльного слуги. Парнишка по имени Иван, лет пятнадцати, с каштановыми завитками на макушке, весь взъерошенный и, кажется, чем-то напуганный, подошёл ко мне. — Тебя зовёт хозяин.

— Меня? — я начала подниматься.

— Судя по всему, попробовал "яд" и, не почувствовав ничего плохого, решил наказать виновника, — высказал своё мнение Виктор.

— Ну да! Ты ведь на рынок ходила за нуждами хозяина? Значит, тебя.

— Ладно, этого я ожидала, — сказала я одними губами, проходя мимо Ивана.

Глава 11

Войдя в лабораторию с тихим стуком в дверь, я услышала, как испуганно ойкнул Влас. Сдавливая рыдания, он смотрел на меня.

«Похоже, я его действительно напугала. Надо же, какие нежные! В этом замке есть хоть одно нормальное привидение?» — подумала я.

— Милорд, — присела я в реверансе. А господин-то после отварчика румяный, отдохнувший. Не зря я сонной травы добавила.

— Ты что купила?

— Чего и требовали, господин, — снова присела я, отвечая.

— Всё точно по списку?

— Точно по списку, — подтвердила я, качнув головой.

На этом его интерес ко мне закончился. Он начал шнырять вокруг каменного стола, судорожно разыскивая что-то.

— Какая-то ошибка! Всё должно быть не так… — пробормотал он, подняв потертое писание, над которым провёл весь предыдущий день.

Когда я увидела обложку книги, я не выдержала:

— Откуда у вас это?! — воскликнула я и тут же мысленно отругала себя за несдержанность. Он поднял на меня испепеляющий взгляд.

— У вас очень красивые запонки! — постаралась выкрутиться я.

Он ничего не ответил, просто задумчиво смотрел на меня. Я нервно сглотнула. Неужели догадался?

Книга у лорда в руках — это" Роналис", ритуальное собрание храма мёртвых. В ней описаны самые ужасные, но, к сожалению, необходимые ритуалы, которые периодически проводятся во всех храмах. Она не должна была попасть в руки обычного человека! Для него она как яд, особенно в его состоянии.

«О, во имя всех святых, за что мне всё это?» — мысленно взмолилась я. Но вслух сказала:

— Милорд, я… могу идти?

— Нет! Скажи, ты купила точно те растения, которые были в списке? — с нажимом спросил он.

— Да, милорд, всё как наказывали, — продолжила я лгать.

— Ничего не понимаю! — он бросил книгу обратно на стол и бессильно опустился на стул. — Ты можешь идти!

Я бесшумно вышла.

«Вот так, милорд, когда делаешь тайные дела, и что-то идёт не так, сложно наказать виновного…» — подумала я.

Чёртова книга! Как она здесь оказалась? Даже я ни разу не смотрела её содержимое, хоть и часто готовила отраву для жертв. Ну и как мне теперь её забрать? Он ведь лорд, а я здесь в роли служанки… Только выкрасть. Проникнуть в лабораторию ночью и выкрасть! Но он наверняка не дурак, лаборатория наверняка заперта.

«Где этот мальчишка, когда он так нужен?» — раздражённо подумала я.

— Зачем звал? — Иван, посыльный слуга, вылез из своего «колонного» укрытия, тараща любопытные глаза.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Ничего не сказал, спросил, то ли я купила.

— А ты?!

— Конечно, всё по списку! — ответила я, осознавая, как легко лгать живым. Главное — быть убедительной. Всё равно в правду они не верят.

Остальные ученицы, наверное, уже выполнили свои задания и получили все права «видящих», разъехались по домам. Обычно призраки сами обращаются к видящим, а не наоборот. Мой случай войдёт в историю!

Предсказательница сказала, что Влас Миханистком умер здесь и всё ещё не освободился. О том, что он уже не в живых, знают только верховные жрицы и я. Для остальных он просто пропал. Это случилось на вторых именинах Виктора. Мать Виктора умерла при родах, оставив троих мужчин горевать по ней.