Мархарат. Свидание с демоном - Майя Марук

Мархарате. Однако не все, во что верили крестьяне, действительно существовало. Призраки просто так никогда не уходили за пределы кладбищенских оград, а нечисть без веских причин, не вмешивалась в жизни людей.

— Кто это?

Спросила я у женщины, стоявшей справа. Ей оказалась Афя. Мать огромного семейства, у которой я дважды в неделю покупала яйца и птицу. Афя была женщиной коренастой, чистоплотной, с тяжелой рукой и одной из тех редких женщин, которая не давала себя в обиду. Впрочем, редко какой мужик, глядя на сведенные лохматые брови Афи, рискнул бы сказать ей слово поперек

— Пришлые с Перелеса. Помнишь, беженцы пять лун назад приходили?

— Помню. Так они же вроде на прошлой седми́це ушли? Дальше, в город.

Осенью к нам в деревню пришли несколько семей, спасаясь от страшной эпидемии. Правда, что это была за болезнь, никто толком объяснить не мог. Пришлые рыдали, описывали, как в страшных муках умирали их соседи и родные, просили старосту принять их на постой, пережить зиму.

Я бы на месте старосты гнала их взашей, или, на худой конец, посадила в отдельный карантин. Но местные, добрые души, о последствиях не думали. Светлая мысль о том, что гости могут притащить эпидемию в деревню, возникла только у меня. Но когда я эту мысль высказала, то превратилась в «бессердечную, которая не имеет ни к кому сострадания» и «теперь понятно, за что тебя муж из терема выгнал». В общем, нести в этот мир разумное было себе дороже. Поэтому я старалась держаться от гостей подальше и на ярмарках, и в церкви, и на улице. Потому что антибиотиков в этом отсталом мире еще не придумали. А добывать пенициллин я пока не научилась.

К счастью, эпидемия до нас не добралась. Я надеялась, что это счастливая случайность и нам всем просто повезло. А неделю назад и вовсе выдохнула, когда пришлые ушли в город. Не то, чтобы мне они как-то мешали все эти полгода. Просто не могла избавиться от тревоги. И вот, тут оказалось, что ушли не все, а мне бы следовало чаще интересоваться деревенскими сплетнями.

— Одни остались. Он столяр знатный, староста уговорил его остаться. А мать его уже до города не дотянет. Да и приженился Языр. Жалко девку.

Только сейчас я поняла, у чьего дома стояла. Кто-то из деревенских зажег факел, и я увидела резные синие ставни. Это был дом Мартиша. Сам Мартиш ушел на Серые Равнины в конце лета, оставив вдову Альму и дочь Ельку. Остальные их дети умерли, кто в младенчестве, кто от холеры, а старший сын вообще шею себе свернул, когда пытался дикую кобылу оседлать. Видимо, не слишком умным парнишка был.

— Это Елька?

— Она несчастная. — Цокнула языком Афя. — Так детине не повезло. Без батьки остаться. А теперь еще и мужа покойная жена житья не дает.

Афя сложила руки крестом на пышной груди, а я вгляделась в темноту, теперь уже предметно. Если бы призраки мстили живым, то в мире наступил бы хаос. Я всматривалась в темноту, принюхивалась, прислушивалась к своим ощущениям, но ничего, что могло бы прийти сюда с кладбища, не ощущала. Да и Перелесье со всеми своими захоронениями было далеко.

Елька, тем временем, перестала кричать и плакать. Девушка была бледной, как пелена. Женщины, бегающие вокруг нее, наконец-то уговорили подняться и вернуться в избу, чтобы не давать больше поводов для сплетен. А вот сам Языр от ситуации как будто отстранился. Только сейчас я заметила, что мужчина молча стоял под яблоней и наблюдал за женой, как будто не знал, что делать. Странно, очень странно.

Оставаться у дома Альмы больше не было смысла. На помощь уже мчался местный священник и бабка — повитуха, она же местная травница, она же местный лекарь. С последней у нас взгляды на медицину не совпадали, поэтому я старалась как можно реже пересекаться с безумной старухой, дабы не заиметь в ее лице врага. Был у меня уже неудачный опыт общения с местными знахарями.

Пока толпа наблюдала, как Ельку уводят, а за ней на крыльцо подымаются гости, я быстро вышла из толпы, поздоровавшись с парой соседок, и поспешила к собственному дому, где ждали Зорька и Нафаня, ради которого я, собственно говоря, на кладбище и ходила.

Глава 3. Нафаня и его неприятности

Я успела вернуться домой, еще пока улицы были пустыми. Проверила замки на воротах и калитке, осмотрела двор и пошла в сторону сарая, где уже дремала Зорька, а на мешках с сахаром недовольно болтал ногами домовой, сводя меня с ума одним видом красных конверсов. В отличие от меня, у этой домашней нечисти был доступ к удобной обуви, и не только обуви.

— Тебя где носило?! Я уже все волосы на бороде выдрал!

Про бороду он явно преувеличивал. Нафаня трепетно относился к растительности на лице и ни одного рыжего волоска в его бороде ни за какие деньги не пострадало бы.

— Так я тебе и поверила.

Усмехнулась я и сняла уродливый платок. В сарае было тепло, пахло свежим сеном и сухими травами, которые Нафаня использовал, чтобы отпугивать мух.

— Что-то ты больно неразговорчивая сегодня. Не получилось? — Домовой осторожно посмотрел на мою сумку. — Мне всегда теперь здесь жить придется? Там же без меня хата развалиться.

Последнюю фразу Нафаня произнес почти шепотом. Закрученные вверх усы опустились, а в глазах встали слезы.

— Не разводи здесь сырость. Сейчас переоденусь и посмотрю, что бабуля советовала делать с домовыми.

— Получилось?! Бестиарий у нас?

— У нас. — Я достала из сумки книгу и показала Нафане.

В тусклом свете свечей она выглядела совсем невзрачно. Исчезли узоры на кожаной обложке, тканевая закладка стала как будто серой.

— Разберись пока с мешками. Их нужно в сухое место сложить.

Домовой радостно заулыбался, и исчез. Я тоже не стала терять время, погладила между рогов Зорьку, пообещала ей попозже принести что-нибудь вкусненькое, и пошла читать бестиарий. Нужно было срочно взбодриться и узнать, как вернуть Нафаню из сарая в дом. А заодно и выяснить, что такого случилось, что домовой застрял у Зорьки и не мог оттуда выбраться уже третью неделю.

Нафаня достался мне от бабули. Правда, о его существовании я узнала уже после того, как попала в новый мир, и деревенский староста выдал мне эту избу. Так уж получилось, что когда-то давно, кто-то из моих прабабок приманил к себе домового. Вообще, домовые были существами своеобразными. Считалось, что сама сущность низкорослого духа обязывала