Ты моя судьба - Генриетта Рейд

Он бросил на меня быстрый взгляд, и я резко покраснела. Еще не хватало, чтобы он решил, будто я обсуждаю его со Джойс! Я хотела только одного: чтобы он знал, насколько мне безразличны его дела и вообще все, что с ним связано.

Последовала некоторая пауза, затем он прямолинейно ответил:

— Я не женат, мисс Рошфорд, если это то, что вы хотели узнать, но, пожалуйста, не утруждайте свою прелестную маленькую головку моими делами.

Пораженная, Джойс недоуменно заморгала, затем вопросительно взглянула на мать.

— Не хотите ли выпить чашечку чаю перед отъездом, мистер Делани? — заискивающе осведомилась тетя Дорис. — Сейчас еще рано, но ведь вам предстоит долгая дорога.

— Спасибо, нет. Как я уже сказал, мне нужно скорее вернуться в Рахин. — Он взял мой чемодан. — Ну что ж, Никола, прощайся, и мы отправляемся в путь.

Мне ужасно не понравилось хмурое выражение его лица. Он был тем типом, который, как я думала, чувствовал себя ужасно дискомфортно за пределами своего родового имения. И наоборот, в замке Рахин он, без сомнения, был господином для всех и вся. Наверняка, едко подумала я, он зорко следит за всеми, кто живет там. Ну что ж, для него это будет шоком, самодовольно сказала я сама себе, я не собираюсь становиться одним из его вассалов.

А теперь, когда наступило время отправляться в путь, лицо тети Дорис задрожало в притворном сожалении.

— Позаботьтесь о ней, мистер Делани, — печально пролепетала она. — Мы будем ужасно скучать по ней, я знаю, не так ли, Джойс?

Джойс холодно кивнула. По какой-то причине она переносила раздражение от грубости Рована Делани именно на меня.

— Мама, не надо всей этой показухи. Я уверена, Никола сможет позаботиться о себе; она не из слабой породы.

Пока продолжался это фарс, Рован Делани стоял в дверях и наблюдал за нами с насмешкой.

Я едва коснулась губами пухлой щечки моей тетушки. Мы никогда особенно не ладили. Я слишком часто страдала от ее подлости и мелочности, а также ненавидела ее снобизм и лизоблюдство. Она достала носовой платок и тщательно промокнула глаза.

— С тобой ведь будет все хорошо, не так ли?

— Да, да, конечно, тетя, — заверила я ее, хотя сильно сомневалась в своих словах, а когда обернулась, то встретила смущенный взгляд Рована Делани, который почувствовал мою неуверенность. Я слегка задела его при выходе из комнаты, потому что отвернулась, чтобы он не заметил, что мои глаза полны слез.

Тетя Дорис и Джойс стояли на пороге Холлис и махали на прощание, пока машина выезжала с подъездной дорожки, минуя густые заросли зеленого падуба, который и дал название дому^[1].

Он молчал большую часть пути. Мне казалось, что все это происходит не со мной. Ну как это могло быть реальностью: я в сопровождении практически незнакомого мужчины собираюсь пересечь Ирландское море, чтобы оказаться в отдаленном замке на западе Ирландии?! Теперь я знала, что у него нет жены, но я по-прежнему не имела понятия, есть ли у него родственники. Спрашивать его я не решалась. В его язвительности сомневаться не приходилось.

Исподтишка я изучала его профиль. Он напоминал выбитый на граните рельеф; глубоко посаженные глаза были как бы в таинственной тени, линия рта твердая и неумолимая. Я снова почувствовала, как к глазам подступают слезы — слезы жалости к самой себе; различные стрелки и табло на широкой приборной панели расплывались у меня перед глазами, я достала из кармана носовой платок.

— Почему бы тебе не поплакать и не покончить со всем этим разом? — неожиданно предложил он, не отрывая взгляда от дороги.

— Спасибо, — натянуто ответила я, — но я вовсе не плачу.

— Да нет, именно это ты и делаешь. Тебе ведь невероятно жаль себя, не так ли?

Я решительно шмыгнула носом и села прямо.

— А с чего мне плакать? Холлис — это единственный дом, который я знала с юности.

— Юности? — Он бросил на меня быстрый взгляд. — Ты не кажешься слишком древней…

— Я была школьницей, когда переехала жить к тете. Она — моя единственная родственница. — По какой-то причине я хотела защитить тетушку Дорис, может быть, потому, что он откровенно считал ее глупой и никчемной.

— И ты ненавидишь каждый проведенный там миг, ведь так? Ты была кем-то вроде служанки для ленивой хорошенькой кузины, и тетушка использовала тебя как подручную бесплатную прислужку. Прекрати пускать мне пыль в глаза, Никола. Ты стараешься удержать свои позиции, так как безнадежно боишься, что я пойму, что ты, по сути, одинока и у тебя нет поддержки.

— Это не так! — взорвалась я. — Кроме того, дядя Виктор и тетя Дорис дали мне приют, когда я осталась совсем одна в этом мире, так что я перед ними в долгу.

— Ничего ты им не должна, — отрезал он. — Так что хватит меня обманывать, Никола.

— Я не обманываю вас, — упрямилась я.

— Да нет же, обманываешь. Это такая же ложь, как обещание писать твоей тетушке. У тебя ведь нет намерения общаться с ней, разве не так?

Я расстроенно покачала головой. Казалось, он с легкостью разбивает всю мою оборону, в то время как я отчаянно нуждалась в том, чтобы сохранить в секрете хоть частичку моей жизни, чтобы иметь хоть какую-то защиту от него. Я не могла позволить ему открыть, как одинока и беззащитна я была, что чувствовала себя брошенной на произвол судьбы.

Внезапно издав эмоциональный возглас, он умело вырулил под широкую арку, так как по боковой дороге быстро несся спортивный автомобиль. Его широкие ладони крепко и уверенно сжимали руль; все его движения были точно выверенными, казалось, в них сквозила какая-то жестокая непреклонность.

— Да ради всего святого, сними ты эту ужасную шляпу! — произнес он с неожиданным раздражением. — Ты что, специально пытаешься показаться дурнушкой?

Я схватила шляпу за поля и еще глубже натянула ее на голову.

— Мне кажется, — холодно заявила я, — вас не удивит, если я скажу, что она меня устраивает.

— Совершенно не устраивает, — категорично возразил он. — Эта шляпа имеет все признаки обноска, впрочем, как и твое пальто, и, наверное, вся твоя остальная одежда тоже. Судя по всему, кузина Джойс не поскупилась на старье.

Я сидела тихо, он ошеломил меня, и мне было невероятно стыдно вдобавок. Я еще раз получила подтверждение того, что он из тех мужчин, которые замечают каждую деталь женского туалета. Я осознала это с первого взгляда, когда увидела его в гостиной в Холлис сегодня днем.

— Сними ее! — резко приказал он.

— Не буду! — отрезала я и поняла, как слабо и подавленно звучит мой голос, совсем как у непослушного ребенка.

— Послушай, Никола, — сказал он, с видимым усилием сохраняя терпение, — мы должны поесть, перед тем как сесть на теплоход, а мне совсем не хочется, чтобы ты выглядела как отвергнутая жена.