Скандальная связь - Кэндис Герн

— Поверните плечо слегка вправо. Так, замечательно. А теперь не шевелитесь, миледи, и думайте о чем-нибудь веселом.

Ричард с любопытством наблюдал, как художник, тщательно изучив модель, начал делать набросок. Ему стоило немалых хлопот добиться приезда сэра Томаса Лоуренса, придворного живописца, недавно возведенного в рыцарское достоинство, но Ричард хотел, чтобы портрет Изабеллы написал лучший из художников, ведь это произведение предназначалось для того, чтобы висеть вместе с портретами всех остальных графинь Данстабл.

Они расположились в той самой портретной галерее, в которой суждено было висеть портрету. Лоуренс нашел, что именно здесь самое лучшее освещение, и посадил Изабеллу в кресло, поставленное на временную платформу перед окном. Тяжелые бархатные портьеры отдернули в стороны для создания перспективы за креслом Изабеллы.

Художник изобразил драпировку в качестве фона, показав лишь небольшую часть окна. Белое платье Изабеллы прекрасно смотрелось на фоне темно-красной портьеры. Ричард надеялся, что Лоуренс уловит особенный золотистый оттенок ее кожи, и хотел, чтобы изображение женщины, которую он любит, вышло правдивым, чтобы в нем отразились ее красота, ее душа, ее страсть. Он хотел с удовольствием смотреть на этот портрет всю оставшуюся жизнь. Это был всего лишь предварительный набросок, но Лоуренс уже прекрасно уловил линию подбородка Изабеллы, и Ричард приободрился.

Внезапно художник замер и прекратил рисовать.

— Что вам угодно, милорд? — спросил он, не поворачиваясь.

— О, простите! — Ричард отодвинулся и, к своей досаде, — больше не смог заглядывать художнику через плечо, хотя ему было бы очень интересно понаблюдать за тем, как на бумаге появляется лицо Изабеллы.

Он взглянул на жену, и та, не выдержав, хихикнула. — Пожалуйста, не смейтесь! Потерпите еще пару минут. Наконец художник оторвался от полотна, поправил складку на юбке Изабеллы, потом отступил назад и внимательно оглядел ее:

— Полагаю, вы настаиваете на том, чтобы на вас была эта брошь.

— О да. — Изабелла кивнула и дотронулась пальцем до «Сердца Мэллори», приколотого над ее грудью, а затем вернула руку на колени.

— Брошь немного великовата, но если вы решили не расставаться с ней, тогда нам просто придется к этому приспособиться.

— Это фамильная вещь, — пояснил Ричард. — На фамильных портретах все графини Данстабл изображались именно с ней.

Лоуренс повернулся и, взглянув на ряд портретов на противоположной стене, не спеша подошел к портрету первой леди Данстабл.

— Да, вижу. Это очень старинная вещь.

— Она была подарена первому графу Данстаблу еще королевой Елизаветой, — сказал Ричард.

— Неужели? Тогда я предположил бы, что это подарок на память о любви.

— Так оно и было. Королеве подарил брошь один из поклонников, и затем, вручая ее первому графу Данстаблу вместе с титулом, учрежденным для него, королева посоветовала ему подарить «Сердце Мэллори» любимой женщине.

Эта часть истории подтвердилась, когда Ричард нашел среди бумаг первого графа документ, подписанный королевой Елизаветой. Бабка Изабеллы оказалась права: девиз на драгоценности следовало понимать буквально, а драгоценность каждый граф обязан был дарить своей единственной настоящей возлюбленной.

— С тех пор ни один граф Данстабл не нарушил традицию.

— Красивая история, — заметил Лоуренс, переходя от одного портрета к другому. — Каждая графиня изображалась с драгоценностью как с любовным талисманом. Впрочем… — Лоуренс остановился перед портретом бабушки Ричарда, а затем повернулся к графу:

— У последней графини ее нет.

— Видите ли, брошь была… временно утеряна. Но теперь она возвращена. — Ричард взглянул на Изабеллу и улыбнулся.

— Бедная леди, — проговорил Лоуренс и покачал головой. — Как ей, должно быть, было досадно — ведь только у нее нет драгоценности.