Вечер в Венеции - Полина Поплавская

Луиджи не пытался встретиться с Боженой раньше, чем она сама этого захочет. Получив приглашение, он обрадовался и удивился: «Неужели моя Божена успела так быстро управиться?»

С тех пор как он подслушал разговор Божены со священником и узнал о ее чувствах к нему и связанных с ними страхах, он мысленно называл ее только так: моя Божена. Луиджи знал, что они будут вместе, но сначала он должен помочь ей избавиться от страхов. И теперь, всем сердцем ощущая романтическую глубину любимой, он знал, как он сделает.

Не хватало единственного – денег, для того чтобы выкупить перстень. Ведь только полностью заплатив за работу, он мог пригласить Божену к себе домой для решающего объяснения.

Северный ветер выдувал из Венеции беззаботных туристов с такой легкостью, словно это были пестрые бабочки. Лавочки и даже магазины закрывались в ожидании очередного зимнего карнавала. Город, продолжая жить своей малозаметной для постороннего взгляда внутренней жизнью, внешне словно впадал в спячку.

Луиджи, подрабатывая во время туристического межсезонья на местном телевидении в качестве то дежурного оператора, то автора репортажей, в последние дни занимался тем, что, бродя по городу, пытался зацепить своим искушенным глазом профессионала что-нибудь любопытное, свеженькое. Что ни говори, а, заказывая Божене перстень, он меньше всего думал о том, что его когда-то придется выкупать. И вот это время наступало. Тоска по Божене (они не виделись уже почти полмесяца) смешивалась в душе Луиджи с гнетущим чувством своей неспособности выложить немалую сумму за то, что, по большому счету, вообще не имело в его воображении цены, так как уже заняло в его жизни совершенно особое место… И поэтому он с большим опозданием осознал, что бриллиантовая лилия, несколько крупнее той, которую он подолгу разглядывал теперь каждый вечер, прежде чем уснуть, прячет в своих лепестках не только его будущее безмерное счастье, но и реальную стоимость драгоценных металлов и камней.

Но приглашение на примерку было получено. И назавтра, закончив работу в студии раньше обычного, он явился к Божене в назначенный час – с букетом лилий в руке. Цветы, которые он принес, были почти черными. Это стоило ему немалых усилий и средств, но он был уверен: именно так следует закручивать мистерию, подсказанную ему Божениным дедушкой и страхом самой Божены. «Яд и противоядие должны дополнять друг друга», – думал Луиджи, надеясь на успешный исход.

Но когда он увидел Божену, она показалась ему такой прекрасной и желанной, что он чуть не нарушил свои планы: отложив цветы в сторону, Луиджи бросился к ней, подхватил ее на руки – и их уста слились в долгом поцелуе. В эти мгновения ему показалось, что все ее страхи уже позади, но внезапно Божена мягко выскользнула из его объятий и, заметно побледнев, взяла принесенный им букет в руки. Некоторое время она странно смотрела на эти дивные, но показавшиеся ей такими зловещими цветы, а потом понесла их в мастерскую, пригласив Луиджи следовать за собой. Там она заменила уже увядающие белые лилии на сильные черные и, усадив Луиджи в кресло, склонилась над ним, примеряя перстень.

Луиджи был поражен: лилия, таинственно переливавшаяся на его безымянном пальце – или сердечном, как любила называть этот палец мать Луиджи, – была точь-в-точь такой же, как та, с которой он не сводил глаз вот уже много дней, грезя о желанной встрече с Боженой и вспоминая связанную с этим цветком историю. «Удивительно точная работа! И как ей только это удалось?»

Перстень великолепно сидел на длинном пальце Луиджи. «Но что же будет дальше? – думала Божена. – Ведь ему осталось только расплатиться со мной. И что это будет за расплата?» Мысль о вендетте все еще не оставляла ее.

Руки Божены едва заметно задрожали, и Луиджи понял, что должен довести свой план до конца.

– Чудесная работа! – сказал он, не в силах оторвать взгляд от висящей на тончайшей, почти невидимой цепочке теплой капельке сердолика, которая, казалось, готова была в любой момент скатиться по нежной коже Божены вниз – туда, где под скромной тканью домашнего платья взволнованно поднималась ее грудь. Волосы Божены, вившиеся слишком близко от лица Луиджи, пахли жасмином…