Криминалистка - Мария Ветрова

Давно заметила: если сама нервничаешь и все время дергаешься, никакие дела вокруг тебя не складываются. Отпускать Володю к тете Светлане одного мне страшно не хотелось — мало ли что она ему наговорит, воспользовавшись отсутствием свидетелей?.. Ну я и нервничала, а дела, как водится, не складывались. Причем самым обидным образом: архивная тетка из Тимирязевского ЗАГСа, единственная, кто имел доступ к нужным мне бумагам, благополучно свалила восвояси ровно за десять минут до моего появления. Иными словами, задание, полученное в прокуратуре, мы не выполнили даже наполовину и тормознулись на целых два дня — до понедельника. Ничего не поделаешь, второй раз подряд приходится возвращаться с пустыми сетями, не поймав даже завалящей кильки…

Понятно, что в коридоре прокуратуры я появилась в самом препаршивом настроении и жутко удивилась, увидев возле окна Володю с какой-то прямо-таки глупой улыбкой… Я имею в виду — глупой от радости, оснований для которой просто не могло быть… Или могло?

— Катюх, — он кинулся мне навстречу, едва не подпрыгнув от нетерпения, — Светлана Петровна на нас больше не сердится… Ты не поверишь, но она без всякой иронии заявила, что… Ну, словом, смысл в том, что каждый из нас должен сам хозяйничать в собственной судьбе… Или жизни — не помню! Главное — все о’кей!

Слушая его, я, во-первых, усомнилась в том, что он правильно тетю Светлану понял, во-вторых, в его возрасте. В жизни не думала, что мужчина в 28 лет может на самом деле оказаться таким… таким мальчишкой! Но именно мальчишкой он и выглядел, и я, не выдержав, тоже улыбнулась. Хотя у меня-то для этого точно не было оснований: второй день подряд толку воду в ступе. Похоже, мое везение в этом деле кончилось…

Я не успела Володе ничего сказать, потому что как раз тут Светлана Петровна вышла из кабинета с целой кипой бумаг в руках и кислым выражением лица. Увидев нас, она как ни в чем не бывало кивнула и на минутку приостановилась:

— Успела в ЗАГС?

— Нет, я…

— Ладно, не огорчайся! — Тетя Светлана неожиданно как-то очень по-домашнему улыбнулась. — Я вот тоже не успела кое-что важное сделать, приходится идти к любимому начальнику — каяться…

— Ой! — сказала я сочувственно, потому что знала, какой Грифель требовательный, ворчливый и занудный — особенно если настроение у него плохое. А плохое оно у него почти всегда.

— Вы сейчас куда навострились? — поинтересовалась между тем тетя Светлана, делая еще один шаг в сторону кабинета Карандашова. — Я в том смысле, чтобы узнать, когда ты, Кать, дома будешь…

Вместо меня ответил Володя:

— Мы, Светлана Петровна, сегодня не обедали, а тут неподалеку классная пиццерия есть…

— Все ясно, раньше полуночи не жди…

— Ну уж нет! — вмешалась я. — И так вчера бабуле не звонила, я буду дома не позже девяти!

Теперь сник Володя, но тут же опять воспрял духом:

— Так тут у нас еще и почта рядом, — сообщил он, — с междугородными автоматами… Прямо сейчас и позвоним!

Тетя Светлана посмотрела на нас как-то странно, усмехнулась, махнула рукой и направилась к Грифелеву кабинету. Неужели она и вправду больше не сердится на Володю?..

Пиццерия действительно оказалась классная: приятное освещение, народу, несмотря на пятницу, почти нет, а главное — откуда-то со стороны бара звучала тихая ненавязчивая музычка… Меня больше всего в таких местах всегда выбивает из колеи музыкальный грохот, который так нравится нынешним подросткам. Вообще — то, что почти повсюду, куда ни загляни, царит тинейджерский вкус… Тетя Светлана как-то говорила мне, что будто бы ученые-медики считают, что нынешние пятнадцати-семнадцатилетние ребятки в известном смысле чуть ли не мутанты. Нормальный человек с нормальным мозгом на грохочущий, да еще тяжелый рок, реагирует однозначно — головной болью, а они от него — балдеют… Неужели правда?