Соловей и кукушка - Анастасия Разумовская

Точно. Я почувствовала, как на плечи словно скала водрузилась. Мы как раз подошли к проёму арки. Под нами жил город. И мне стало странно, что я не вижу палевых мундиров, цепью окружающих старый замок. Неужели Ролдао меня всё ещё не нашёл? Я отвернулась от революционера-попутчика и залюбовалась вечереющим видом.

— Это плохо? — спросила устало. — Да, ты прав. Мой отец — инженер. Я — дворянка. И ни разу в жизни не заработала ни песо. Можешь меня ненавидеть.

Волк неожиданно обнял меня со спины, уткнулся лицом в мои волосы.

— Ты мне нравишься, — просто сказал он. — И твой Соловей мне нравится. Вы из другого мира, не из моего. И не будь ты девушкой моего товарища, я бы тебя увёл.

— А как же Дафна?

— Она жёсткая, как я. Боевая. Хорошая девчонка. Настоящий товарищ. А ты… Принцесса, одним словом. Нежная такая. Мягкая. Я, когда сказки читал в детстве, вот такую себе представлял. Не моего поля ягода. Это-то и цепляет.

— Я стрелять умею, — прошептала я, заворожённая его голосом и словами. — И на коне скакать, и….

— Да-да, — шепнул он. — Смешная. Умеет она. Ты хоть кого-то в своей жизни убила?

— Нет, — буркнула я. — Но ты рискуешь стать первым.

Волк снова рассмеялся. Мне стало досадно. Я разжала его руки. Вернее, попыталась, но парень сам меня отпустил.

— И ничего бы не увёл. Я… я Соловья люблю. И очень скучаю по нему. А с вами мне плохо. У вас мир жестокий. Как у Ролдао. У вас тоже нет жалости к тем, кто не такой, как вы. Вы тоже не умеете жить и радоваться жизни. А Соловей умеет. Даже когда ему плохо. Он не живёт ради войны, он живёт, чтобы жить. И борется, чтобы жить. А не живёт, чтобы бороться.

— Очень любишь? — тихо шепнули мне на ухо.

— Да. Очень.

Я резко обернулась. А потом треснула ладонью по щеке. По наглой, немного заросшей щетиной щеке. Потому что нечего ухмыляться так радостно.

Криштиан нежно обнял меня, притянул к себе и тихо засмеялся. Или Алейшо дэ Аншо? Он снова был в своей разбойничьей одежде.

— Прости, — шепнул. — Я не специально. Не смог удержаться.

— И я не смогла, — я уткнулась ему в плечо. — Тебя там свергнуть хотят… Ты слишком либеральный. И попутчик… Так себе у тебя товарищи.

— Я знаю, — рассмеялся Алейшо. — Они уже не первый год меня свергнуть хотят. Хочешь, пойдём в кофейню? Поговорим.

Я посмотрела на него. Измученный. Улыбается, но под глазами тени, и лицо осунулось. Глаза блестят, но скорее лихорадочно.

— Ты ранен? — мой голос дрогнул.

— Да. Сложно драться с Ролдао и не пораниться.

— Сандра…

Его губы дёрнулись от внутренней боли. Криштиан отвёл глаза. «Я никого не смог уберечь…». Теперь ещё и эта смерть на нём, он ведь непременно станет считать, что виноват в гибели сестры.

— Пошли, — сказала я решительно.

Огляделась: Волка не было. Видимо, он первый заметил Соловья и слинял раньше, чем я успела договорить.

Мы спустились вниз по козьей тропинке и вышли на мощёную брусчаткой узкую старинную улочку.

— Почему ты меня сюда отправил, если они так ненадёжны? — тихо спросила я.

— Волк — надёжен, — ответил Криштиан. — И ещё пара человек. Этого достаточно.

— И Селена, — проворчала я.

Принц удивлённо глянул на меня:

— Селена — прекрасный химик. Но она очень преданна идее. Я бы не стал на неё всецело полагаться. Почему ты решила, что…

— Потому что она в тебя влюблена, — прямо ответила я.

Криштиан вновь удивлённо покосился на меня и пожал плечами. Он был как-то рассеяно задумчив.

Мы зашли в небольшое полуподвальное помещение с очень уютной вывеской, изображающей кота, облизывающего лапу, и надписью буквами цвета капучино «Кофейный кот». Кирпичные стены, покрытые живыми лианами в горшках. Стеклянные банки с шоколадного цвета зёрнами на полках за прилавком. И худенькая большеглазая девочка-брюнетка лет шестнадцати.

Взяв две стеклянных кружки с напитком и пару круассанов, Криштиан вывел меня в патио — внутренний дворик. Здесь никого не было. Наверное, потому что рабочий день ещё не был закончен.

— Волк знает, кто ты? — уточнила я.

Криштиан отрицательно покачал головой.

— Что мы будем делать дальше? Спать на чердаке домика, в котором твои товарищи готовят взрывчатку? Или в спальниках, как остальные?

— Нет, — он улыбнулся. — Знаешь, за годы общения с настоящими революционерами, я несколько охладел к их идеям. Мы с тобой уедем на юг. Туда, где пальмы и море. Снимем отель и будем жить.

— И он нас не найдёт?

— Нет.

Я невольно залюбовалась его синими лживыми глазами. Мой летний дождь.

— Как ты смог выжить?

— С трудом. Меня спасла летающая машина Алессандры. Когда он её увидел в небе, то пырнул меня саблей и поспешил уйти, не проверив, умер я или нет. Я довольно успешно изобразил мёртвого и тоже поспешил убраться.

— И почему ты сразу меня не нашёл?

— Я немного умирал, мне было не до этого. Ну, не умирал, но ранение было тяжёлым. Хорошо, что донья Фаустина меня приютила. Далеко с такой раной я бы не ушёл в ту ночь.

— Фаустина? — Я вспомнила смешную и глупую тётку.

— Она неплохая, — улыбнулся Криштиан. — И далеко не такая глупая, какую привыкла изображать. А потом дон Лаудалино смог переправить меня в город. Знаешь, его ошибка — излишняя гордость и презрение к другим людям. Он умнее прочих, это верно, но люди лучше, чем ему кажется. Он — одиночка, и не понимает, что сила — в объединении с другими…

— Угу, — буркнула я. — Твоя банда это подтверждает. Жалкие выродки, которые хотят…

Криштиан задумчиво посмотрел на меня сквозь бокал кофе.

— Среди этих выродков есть Волк, который тебя спас. Есть Бес, который пару раз спасал меня. Есть наивный, но очень крепкий мальчик Атэйшо. И, чтобы встретить их, стоило познакомиться и с остальными.

— Я очень устала, Криштиан. Я так устала, что, мне кажется, могла бы лечь и уснуть, и проспать вечность. Давай уедем. Куда-нибудь в Ингварию. На солнечные курорты, как и писали о нас в газетах. Или в горячие пески Андурии, или в Латению. Или на север, хоть в саму Раштию…

Он наклонился и ласково коснулся пальцем моей щеки. Кивнул:

— Давай. Только нужно дождаться новых паспортов.

Мне стало легче.

— Заедем к моему отцу?

— Это опасно, — посерьёзнел Криштиан. — Мне кажется, он этого ждёт. Там наверняка будет засада.

— Пожалуйста. Мне это очень нужно. Я потом не смогу жить, если буду думать, что единственный мой родной человек меня продал…

Супруг задумался.

— Хорошо, — шепнул. — Я понимаю. А сейчас пойдём наверх. Я снял нам комнаты. Там есть душ, и широкая кровать, и жалюзи… А ещё бар с вином. Хочу тебя напоить так, чтобы ты обо всём забыла.

Я тихо засмеялась.

— Когда ты успел?

— Сразу после нашей свадьбы, — улыбнулся Криштиан лукаво. — Я так и предполагал, что рано или поздно нам понадобится бежать.

Мы допили кофе и поднялись наверх, в полутёмные прохладные комнаты. Здесь не было электричества. Пол выложен простой узорчатой плиткой, стены побелены, мебель свита из ротанга, а кровать застелена лоскутным покрывалом. Но почему-то только здесь я, наконец, ощутила, как тяжёлый камень начинает таять в моём сердце.

— Я бы хотела здесь остаться жить, — шепнула ему.

Криштиан обнял меня сзади, потёрся щекой о мои волосы.

— Я запомню, — прошептал на ухо. — А сейчас посмотри во вторую комнату. Там что-то вроде столовой. Не самое подходящее место, конечно, но… Я уверен, что ты обрадуешься.

Я шагнула в проём, не закрытый дверью, и замерла.

Прислонённый к жалюзи, на окне стоял лист бумаги. С моей картиной. Той самой, где солнечный свет мешался с синей водой. Свидетельством нашей первой ночи…

— Как ты… Как ты смог её забрать? — прошептала я.

— О, это была целая операция, — тихо рассмеялся он. — Я потом расскажу.

— Почему именно её? — я обернулась к нему, пытливо всматриваясь в его лицо. — Что ты видишь на ней, Криштиан? Ты понимаешь, о чём она?

— Нет, — ответил Соловей, поморщившись. — Она очень необычна. Как всплеск эмоций. Я не знаю, что ты изобразила на ней, но я могу это сыграть, если хочешь.

Я обняла его, поцеловала и прошептала:

— Хочу.

Глава 31

Только правда

Мы почти не выходили из комнат дня три. Валялись, спали, наслаждались друг другом