Безжалостный принц - Фейт Саммерс

Смесь семьи с моей стороны и с его. У него здесь есть друзья и люди, которые на него работают. У меня нет друзей. Я уже знала, что Джейкоба и его семью не пригласят.

Я ищу своего отца.

Я вижу его сейчас. Я вижу папу. Вот он на первой скамье. Как и все остальные, он смотрит на меня. Наши взгляды встречаются. Раскаяние и поражение в его глазах захватывают меня. На нем лицо беспомощного человека, который наблюдает, как его единственный ребенок женится на его враге.

Его глаза следят за мной, когда я прохожу мимо, и я клянусь, что вижу, как по его щеке скользит слеза. Я оглядываюсь назад и понимаю, что я права. Но он быстро вытирает ее тыльной стороной ладони.

Я поворачиваюсь к Массимо и вижу, что он смотрит на папу с тем суровым выражением, которое я ненавижу.

Я добираюсь до него на своих дрожащих ногах, и вот тогда он снова сосредотачивает свое внимание на мне.

Отец Де Лука начинает с приветствия наших гостей и сразу переходит к благословению нас. Нервы переполняют меня, и я обнаруживаю, что переключаюсь на автопилот. Я не была на многих свадьбах, но я знаю, что наша будет быстрой.

Когда священник заканчивает благословлять наш брак и я понимаю, что пришло время произнести клятвы, серьезность того, что я делаю, обрушивается на меня с полной силой.

Я выхожу замуж. Я. Я выхожу замуж за этого мужчину, который перевернул мой мир во всех отношениях, кроме того, каким он должен был быть.

Мы женимся. Я буду его женой, а он будет моим мужем.

Даже если мне удастся сбежать, эти вещи не изменятся, пока смерть не разлучит нас.

— Когда будешь готов, можешь произнести обеты, — говорит отец Де Лука, прорезая мои мысли. Сначала он смотрит на Массимо, который выпрямляется и начинает произносить обеты.

— Я, Массимо Д'Агостино, беру тебя, Эмелия Балестери, в жены. Я обещаю быть верным тебе в хорошие времена и в плохие, в болезни и здравии. Я буду чтить тебя во все дни моей жизни.

Я делаю небольшой вдох и сосредотачиваюсь на том, что мне следует сказать.

— Я, Эмелия Балестери, беру тебя, Массимо Д'Агостино, в мужья. Я обещаю быть верной тебе в хорошие времена, в болезни и здравии. Я буду чтить тебя во все дни моей жизни.

Отец Де Лука улыбается и переключает внимание на Массимо. — Берешь ли ты, Массимо Д'Агостино, Эмелию Д'Агостино в законные жены, чтобы иметь и оберегать ее с этого дня и впредь, в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит вас?

— Да, — говорит Массимо. Интересно, собирается ли он сдержать эту клятву, данную мне. Интересно, сколько у него будет женщин. Будет ли он все еще с Габриэллой? По крайней мере, ее здесь нет.

— Берешь ли ты, Эмелия Балестери, Массимо в законные мужья, чтобы быть с ним и оберегать его с этого дня и впредь, в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит вас?

— Да, — говорю я. Наступает момент, когда Массимо и я смотрим друг на друга.

Не…

Это слово преследует меня, и мое сердце сжимается.

Не люби его. Не влюбляйся в него. В наших клятвах не было ни слова о любви. Это было сделано им намеренно.

Осознание этого заставляет меня ненавидеть его так сильно, что мне хотелось бы выбежать через эту дверь и спастись.

Тристан выходит вперед с кольцами. Отец Де Лука благословляет мое и передает его Массимо.

Массимо берет мою руку и говорит:

— Я принимаю это кольцо в знак нашего союза и верности во имя Отца, Сына и Святого Духа.

Он надевает мне кольцо на палец. Я делаю то же самое, когда отец Де Лукка дает мне свое кольцо.

— Я объявляю вас мужем и женой, — заявляет отец Де Лука. Я смотрю на него, словно не могу поверить в то, что он говорит. Вот так я стала Эмелией Д'Агостино. — Теперь вы можете поцеловать невесту.

Массимо наклоняется вперед и целует меня. Его поцелуи всегда кажутся мне реальными, как будто это мы, как будто он действительно хочет поцеловать меня. Но этот поцелуй должен быть тем, что имеет значение, но я ничего не чувствую. Я не чувствую его нигде. Даже его губы холодные.

Он отстраняется и берет меня за руку, чтобы увести, пока все встают и аплодируют.

Внезапно крик сзади привлекает мое внимание. Он около двери. Какая-то суматоха. Я смотрю вперед, чтобы увидеть, что происходит.

— Я возражаю! — раздается сдавленный крик знакомого мне голоса.

Джейкоб?

Массимо и я останавливаемся, когда Джейкоб появляется в поле зрения, сражаясь с охранниками. Он кричит одни и те же два слова снова и снова.

Я возражаю.

Кровь стынет в жилах. Лед сворачивается в животе, когда я смотрю на Массимо и вижу, как его черты лица темнеют от ярости.

О Боже. Нет.

Крики Джейкоба привлекли внимание всех в церкви. Он не знал, какой опасности он себя подвергает, делая это. Или, может быть, знал. Он мой лучший друг. Он сделает для меня все, что угодно, несмотря ни на что.

Он вбегает, и мужчины бросаются на него с оружием. Я отпускаю руку Массимо и бегу со всем, что во мне есть, бросаясь перед Джейкобом.

— Нет, пожалуйста, не убивайте его! — воплю я.

Джейкоб хватает меня за руку, на его лице паника. Испуг. Больше, чем я когда-либо видела на его лице. Он держится за меня так крепко, что становится больно.

— Ты в опасности, Эмелия. Если ты останешься с ним, ты будешь в опасности, — кричит он. Камень падает мне в живот.

— Что происходит? — спрашиваю я.

— Оставь его. Беги. Он и его Синдикат не смогут спасти тебя.

Боже мой.

Синдикат? Он знает о синдикате.

Я не могу спросить его больше ни о чем. Кто-то хватает меня сзади. Это Мэнни. Снова он.

Охранники снова наводят оружие, когда Массимо и его братья выходят вперед.

— Уведите его отсюда, — командует Массимо, и охранники хватают Джейкоба.

— Беги, Эмелия, беги далеко-далеко, — кричит Джейкоб, когда стражники уводят его обратно тем же путем, которым он пришел. — Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Его голос разносится по церкви вместе с шепотом потрясенных гостей. Голос Джейкоба — это все, что я слышу, пока большая дубовая дверь не закрывается