Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь - Салма Кальк

А в другом ящике нашлась переписка господина Антуана со своей супругой. Точнее, её писем не было – видимо, господин Антуан не хранил их. Зато его письма лежали по порядку, и начинались с сухого «Приветствую вас, госпожа Аделин». Совсем не похоже на переписку людей, которые состояли в браке сколько лет? Десять до рождения Викторьенн и ещё восемь после, госпожа Аделин скончалась, когда Викторьенн было восемь лет. Была ли Викторьенн к ней привязана? Хотела ли во что бы то ни стало добиться её любви? И почему господин Антуан не построил супругу и не оставил дочь здесь, он ведь любил Викторьенн, я вот прямо ощущала, что любил?

Кстати, Тереза рассказала, что Викторьенн хранила отцовские письма, которые тот исправно присылал ей до самой кончины. Но когда она прибыла в дом господина Гаспара, тот лично просмотрел все её вещи, и едва ли не собственноручно выбросил старую одежду, пару тряпичных кукол, бережно хранимых в сундуке, и те самые отцовские письма – со словами, что нечего хранить старый хлам. Я снова пожалела Викторьенн, как уже сто раз до этого.

Ящики стола закончились, тайны не начались. И где же?

Или нет никаких тайн, я их себе просто придумала?

Так, вспоминаем всё, что господин граф рассказывал о магическом поиске. И о том, что любое магической действие можно усилить своей кровью.

Я нашла на платье булавку, сморщившись, проткнула палец и капнула прямо на стол, добавив магической силы. И я буду не я, но в этот момент где-то в недрах стола раздался громкий отчётливый щелчок.

Так, и где же?

Верхний ящик послушно показал дно, но – ничего. Я снова просмотрела обе тумбы, но – тоже ничего. И только потом догадалась встать, обойти стол и посмотреть с другой стороны. И с третьей, и с четвёртой.

Что же, некая панель отошла сбоку, и бок этот был обращён к окну, и если не знать, никогда не поймешь, что за той панелью что-то есть. Сейчас же я присмотрелась и поняла, что ящики этой тумбы были немного уже, чем у второй, и эту разницу как раз заняло потайное отделение. У него была замочная скважина – крохотная, под тот самый маленький ключик. Я живо вставила его, и добавила магической силы – полагая, что без неё не выйдет. И точно, с приложением магии ключик живо повернулся, и ящик всё равно что выдвинулся сам. И там тоже лежали письма.

В небольшом ящике этих писем было набито… много. Так, интересно, отправитель один и тот же, или нет?

Я аккуратно вытащила листы и разложила по столу. Да, отправитель один, почерк аккуратный и мелкий, и – нигде не указано, как зовут эту даму. Вместо подписи она рисовала ему сердечко.

Так, а что у нас с датами? Есть они вообще?

Даты были не везде, и оказалось, что самые старые письма написаны лет через пять после свадьбы господина Антуана и госпожи Аделин, дальше встречались письма через год, через два, через три… Они то замолкали на несколько месяцев, то принимались писать друг другу едва ли не дважды в день. И да, это была история любви – с первого взгляда.

«…Я помню тот день, как будто он случился вчера, а не пять лет назад, когда вы вошли с докладом к моему отцу, а я навещала его, как делала всегда поутру, и взгляды наши встретились над столом, а потом прорезали отцовский кабинет, словно солнечные лучи, или же магический огонёк в тёмной комнате, не имеющей ни одного окна. Я увидела вас, восхитилась вашими тёмными глазами, и не могу забыть их, и не забуду никогда, сколько бы лет ни прошло и какие был расстояния нас ни разделяли».

Никакой особой конкретики в этих письмах, кстати, не было. Слова любви или рассказы о бытовых заботах – обычных, как у всех людей. Никаких деталей, что могли бы навести на след. Дама – опытная конспираторша. Наверное, она тоже была замужем? И не могла открыто высказать свою симпатию к господину Антуану?

Разве что можно зацепиться за слова «вошли с докладом к моему отцу» и поспрашивать маркиза де Риньи, кому служил Антуан в столице.

Последнее письмо в стопке содержало дату – шесть лет спустя после рождения Викторьенн.

«Милый мой Антуан, я плачу вместе с вами. Эта разлука, должно быть, разрывает вам сердце, и её никак не пережить, разве что, может быть, со временем она немного ослабнет, но нет, о чём это я? Я говорю слова, в которые не верю сама, потому что всегда помню и всегда тоскую, и тоски этой не избыть до смерти. Но вы знаете, что малютка в безопасности за толстыми стенами монастыря, и там вырастет, а дальше уже – как рассудит господь. Знайте, что мысли мои с вами, я думаю о вас ежечасно и если бы только могла, протянула бы дружескую руку через все те препятствия, что вечно разделяют нас. Не знаю, когда мне удастся навестить родных в следующий раз, и когда я ещё смогу увидеть вас – просто увидеть, может быть – пройти мимо, неожиданно остановиться рядом с вами и дышать одним воздухом, даже и не глядя, даже, быть может, говоря в тот самый миг с кем-то другим, но – ощущая вас рядом и сердцем моим, и душой. А если удалось бы мне чуть обернуться и заглянуть в ваши глаза, я почитала бы себя счастливейшей из смертных, потому что ваш взгляд – это то, что дарит надежду на новую встречу. И ещё веру в то, что когда-нибудь мы не просто мимолётно увидимся, но коснёмся друг друга, вы подадите мне руку, и я приму её, и мы отправимся… куда-то, где будем счастливы, пускай и мимолётно. Если вам удастся снова оказаться в столице, дайте знать непременно. Вы знаете мою изобретательность, я постараюсь придумать нам с вами возможность свидеться хоть ненадолго. Без вас я не живу, но существую, краски не так ярки, звуки не так громки, и даже музыка не даёт мне обычного утешения. Будьте же благословенны, и может быть, судьба повернётся так, что ваша крошка вернётся к вам и будет расти и взрослеть подле вас, оставляя счастье вашей жизни. Мне бы