Неистовые. Из огня да в полымя - Алиса Перова

распахнутому рту и попытке прижать к сердцу неподъёмный чемодан (просто теперь моя рука намертво приклеилась к чемоданной ручке). От волнения и неожиданности моё сердце так и заходится, и, придерживая его сумочкой, я с неверием разглядываю встречающего меня парня.

Я могла бы рассказать о нём очень многое…

Внебрачный сын итальянской балерины и испанского воротилы, всемирно известный фотохудожник, король хип-хопа и просто потрясающий красавчик! Я знаю о нём всё — рост, вес, семейное положение, карьера, хобби… знаю, что через неделю ему исполнится двадцать девять лет. Ради него я учила языки, несколько лет коллекционировала его работы, собирала заметки и фотографии… видела его весёлым и серьёзным, хмурым и озадаченным, счастливым и влюблённым… и всегда неизменно красивым.

А сейчас впервые я вижу его вот таким — настоящим!

В джинсах, толстовке и низко натянутой на лоб бейсболке он выглядит совсем мальчишкой. И я… вся такая в стильном брючном костюме, в лодочках на шпильке, с хитрозакрученным на затылке хвостом и при макияже. Вот как чувствовала, что не следовало так выпендриваться. Но что уж теперь-то?

А тем временем настоящий Феликс Сантана уже устал ждать, когда я отомру, и, широко улыбаясь, двинулся мне навстречу.

— Белла! — произносит он восхищённо, а до меня не сразу доходит, что это не обращение

Не совсем по-испански, однако это весомый комплимент, говорящий о том, что я красавица, а потому пора бы уже захлопнуть рот.

— ¡Buenos días! — выталкиваю из себя придушенное приветствие, и Феликс смеётся.

— Пьрифет, Стефани! — отвечает он на корявом русском и обнимает меня.

Меня! Обнимает?!. О-о-ох!

Не выпуская чемодан, я ошалело глажу Феликса сумочкой по спине и, позабыв от волнения все слова, повторяю приветствие.

Да что ж я, как курица примороженная? Ведь знала, к кому лечу!

Мысленный пинок меня немного отрезвляет, и я начинаю понимать, о чём говорит Феликс. А он рассказывает, как боялся со мной разминуться (ну да — так уж и боялся!), повторяет, какая я красавица, и безуспешно пытается забрать из моих рук чемодан.

— Ой, п-простите! У меня только что п-пытались его украсть, и я ещё никак не п-приду в себя, — оправдываюсь, смешивая испанский и французский, снова извиняюсь и, наконец, позволяю Феликсу взять мой багаж.

— Ух ты! Весёленькое начало! Да, у нас тут надо смотреть в оба! Как это по-русски… — он щёлкает пальцами и выдаёт потрясающее — на тему, чем не стоит щёлкать в большой семье.

Опешив, я даже не знаю, как реагировать — мне и смешно, и неловко, но Феликс мгновенно считывает мою реакцию и, кажется, тоже смущается.

— Это плохие слова, да? Прошу прощения, Стефани, я не хотел тебя обидеть.

Я смеюсь с облегчением и, конечно, не обижаюсь. Ведь по сути он всё верно сказал.

Глава 41

Автомобиль Феликса набирает скорость, а я, припав к окну, провожаю взглядом улетающие в небо воздушные шары. Феликс выпустил их перед тем, как сесть за руль, а мне почему-то стало очень жаль. Но с другой стороны — теперь небо Барселоны знает моё имя.

У Феликса чёрный кроссовер BMW — классный, конечно, но таких и в нашем Воронцовске полно. Ему куда больше подошла бы дерзкая Ferrari. Хотя такой красавец-мужчина и в горбатом «Запорожце» будет притягивать взгляды. Вот и сейчас, пока он расслабленно ведёт машину и рассказывает о тринадцатом подвиге Геракла, а именно — основании Барселоны, я, пользуясь случаем, разглядываю моего кумира.

И совсем некстати вспоминаю, как часто фантазировала о нашем первом поцелуе — как мысленно зарывалась пальцами в эти жёсткие чёрные волосы…

Резкий звонок мобильника грубо вышвыривает меня из запретных фантазий и заставляет вздрогнуть. Генка! Обычно он звонит вечером, а сейчас будто почувствовал, что меня заносит. Чувство вины обжигает щёки, а сердце взволнованно ускоряется — Генка мой!

— Где-то я уже видел этого парня, — беглым взглядом Феликс скользит по фото на моём экране и, когда подмигивает мне, я понимаю, что он шутит.

— Гена, п-привет! — принимаю вызов.

— Привет, мой Ангел! А ты сейчас где-э?

— А я уже в Барселоне! — радостно выпаливаю. — М-меня встретил Феликс, и мы едем из аэропорта.

Я коротко рассказываю, как красиво меня встретили, пропуская приключение с чемоданом, и обещаю выслать вечером фотоотчёт.

— Надеюсь, Филимон к тебе не пристаёт? — голос Генки из динамика звучит громко, и я бросаю быстрый взгляд на Феликса — а вдруг его познания в русском куда глубже, чем мне показалось?

— Генка, не говори г-глупости.

— Главное, чтоб никто их не творил, — рычит он таким тоном, как будто уже подозревает нас в чём-то нехорошем, но, не давая мне ответить, тут же меняет тему: — Стефания, я что хотел-то… Фил уже сказал тебе, что сегодня улетает в Париж?

— В Париж? — я удивлённо смотрю на Феликса, а тот согласно кивает, будто он в теме беседы. — Нет, не г-говорил.

— Ещё не успел, наверное. Так я что подумал — а может, ты тоже с ним прилетишь? Не, ну а что ты там одна будешь делать? Так-то, если разобраться, ты ведь к нему прилетела, а он сваливает. Малыш, зато сколько зайцев завалишь — и Париж увидишь, а что ещё существеннее — меня! — и увидишь, и потрогаешь. А перелёт я оплачу, ты даже не парься на эту тему.

Да как же мне не париться? Меня аж в жар бросило! Ведь я до сих пор не призналась Генке, в качестве кого я буду находиться в доме Феликса. Рассказала я об этом только подозрительной Айке, которая никак не могла понять, с чего бы Диане брать меня на полный пансион — где подвох? Зато, когда Айка узнала правду, сразу успокоилась, повеселела и сказала, что я умница. А Сашка сказала бы, что мы с Айкой обе дуры, поэтому она ничего и не знает. И папа не в курсе. И Генка.

— Ген, а я не-не могу лететь в Париж, — тихонечко бормочу в трубку.

— В смысле? Почему ты не можешь? Так сильно устала?

— Нет… п-просто я тебе ещё не г-говорила, но я сюда п-прилетела не только учиться…

— Та-ак, — грозно тянет он.

Ох, как же это не вовремя!

— Ген, я нашла здесь п-подработку с проживанием, обучением, п-питанием и медицинской страховкой, — рапортую бодро и весело,